ПРЕОДОЛЕНИЕ. Часть вторая...

   Как известно, в Советском Союзе, наученном горьким опытом Великой Отечественной войны, все наиболее важные для обороны производства обязательно дублировались: если на западе страны был завод, изготавливающий те или иные системы, такой же точно должен был функционировать на востоке. Были в европейской части СССР и предприятия, сходные с «Сибприбормашем». Когда во весь рост встал вопрос о выполнении кувейтского заказа российской оборонкой, получившее этот заказ тульское объединение «Сплав» вдруг с ужасом обнаружило, что все сибприбормашевские «родственники» в средней полосе России уже успели развалиться и обанкротиться. Единственным заводом, кое-как еще живущим и теоретически способным изготовить детали для кувейтских «Смерчей», оставался «Сибприбормаш». Руководитель «Сплава» Николай Александрович Макаровец собрал директоров, когда-то поставлявших комплектующие для советских залповых систем, в городе Искитиме Новосибирской области. И обратился к ним с такими примерно словами: «Дорогие друзья, наше прозябание закончилось! Наконец, нам дали крупный военный заказ, который мы вместе сможем выполнить, и который позволит нам выжить в сегодняшней непростой ситуации».

  Присутствовавший на совещании представитель «Сибприбормаша», недолго думая, взял слово вслед за Макаровцом, да и огорошил всех заявлением, что бийский завод давно уже выпускает гражданскую продукцию и вновь на военные рельсы вставать не намерен. С тем и покинул совещание… Это было неожиданностью, ввергшей в шок многих. Во-первых, производственную брешь, которую мог бы закрыть собою «Сибприбормаш», закрывать было некем. Наверняка, конечно, Тула нашла бы выход из сложившейся ситуации – на то она и город оружейников! Но… но… но… Это потребовало бы времени, которого, как всегда, не оставалось, плюс – гораздо больших, чем предполагали изначально, финансовых затрат. Иными словами, отказ бийчан участвовать в выполнении кувейтского заказа всеми был воспринят крайне негативно, словно удар с тыла… Но надежды в «Сплаве» все же не теряли и упорно присылали на «Сибприбормаш» приглашения на очередные совещания. Полагая, что сказано уже всё, и Э.А. Гейдек, и другие высшие руководители объединения ехать туда попусту не хотели, и потому представлять завод послали человека среднего управленческого звена – заместителя главного инженера Александра Черемисина.

  Сидя на совещании и слыша суммы, которые предстояло освоить участникам кувейтского заказа, заместитель главного инженера был ошеломлен: перепади «Сибприбормашу» хоть малая толика из озвученного – и предприятие года три, как минимум, могло бы жить безбедно! Переваривая эти цифры, он и не заметил, как Макаровец закончил доклад и принялся опрашивать присутствующих на предмет их возможного участия в проекте. Когда дошла очередь до Черемисина, тот, даже поднимаясь со стула, не знал, что сказать присутствующим: с одной стороны у него были четкие инструкции от Гейдека не ввязываться в оборонный заказ, но с другой… С другой стороны интуиция подсказывала: вот оно – спасение предприятия, нужно только рискнуть… Принять решение ему помог сам Н.А. Макаровец:

  - Мы знаем, - сурово сказал он Черемисину, - что вы вообще отказываетесь участвовать в заказе. Но хотя бы одно изделие, возможно, вы согласитесь нам сделать?

  И Александр Черемисин, заместитель главного инженера, не наделенный никакими полномочиями кроме полного права отказать высокому собранию, набрав в грудь воздуха, на свой страх и риск рубанул:

  - Сделаем! А еще сделаем это изделие и вот это!..

  Это был момент истины! Не случись его – и «Сибприбормаш» в недалеком будущем неминуемо постигла бы участь «Полиэкса». Крепко ли рисковал Александр Яковлевич, взяв на себя смелость согласиться на исполнение столь важного заказа? Рисковал безмерно! Ведь объективная реальность подсказывала: чтобы выполнить заказ, нужно было реанимировать вот уже шесть лет как мертвое производство. Но субъективное мнение Черемисина пересилило все объективные предпосылки. И это для завода было безусловное бинго!

  А теперь давайте вернемся к тому вопросу, с которого мы начали этот очерк: вы когда-нибудь задумывались о том, что в субъективизме иной раз правоты больше, чем в объективной реальности? Нет?.. Тогда посмотрите на Черемисина и задумайтесь об этом. Его непреклонный субъективизм еще не раз заставит нас удивиться…

  Вернувшись с совещания, заместитель главного инженера объединения А.Я. Черемисин взялся убеждать генерального директора Э.А. Гейдека в том, что работать с Макаровцом над кувейтским заказом – есть спасение предприятия. Это было не просто – Эдуард Александрович Гейдек, как мы с вами уже знаем, мысленно уже навсегда распрощался с военной тематикой. И вопрос теперь заключался лишь в том, чье субъективное мнение на сей раз пересилит: Черемисина или Гейдека. Субъективизм Черемисина оказался сильнее – генеральный сдался. При условии, что заместитель главного инженера сумеет восстановить законсервированное шесть лет назад производство.

  - Сумеем! – тряхнул головой обрадованный победой Черемисин. – Деньги же будут! С деньгами всё сумеем!!

  Когда Александр Яковлевич с начальником цеха решили посмотреть, что же там, за заваренными воротами, в законсервированном цеху происходит, увиденное повергло их в шок: цех был пуст! Совсем! Здесь не осталось ни оборудования, ни электропроводки, ни пустой деревянной тары под готовую продукцию… Даже кафель, которым были отделаны стены цеха, народ умудрился содрать и вынести за проходную… Вдобавок ко всему – пол был скован толстенным слоем замерзшей воды, набежавшей через прохудившуюся кровлю…

  …Впору было порвать на себе волосы, одеться в рубище и уйти в монастырь – долой с людских глаз!

  Таковы были объективные обстоятельства…

  Но зверь этот – «объективные обстоятельства», - как оказалось, напал на человека с гипертрофированной силой воли, невероятной целеустремленностью и субъективной оценкой действительности, возведенной в десятую степень. Это кажется невероятным, но через полгода разграбленный цех был на 100 процентов восстановлен, принят санэпидслужбой, и выдал первую продукцию! Даже новый кафель на стенах сиял, не говоря уже обо всем остальном! Денег, кстати, Черемисину на это так и не дали, из положения он выходил подручными средствами…

  Как?! Для меня это загадка! Что руководит людьми, когда они совершают невозможное?.. Кто помогает им?.. Какие силы?.. Насколько надо верить в то, что задуманное всё-таки совершится?.. В голове не укладывается! Мало того, если подумаешь о том, что в тот момент совершили для страны Александр Яковлевич Черемисин с товарищами – на затылке начинают шевелиться волосы. Ведь не сумей они тогда восстановить военное производство – и кувейтский заказ был бы сорван, а производство систем залпового огня в России остановилось бы не на одну пятилетку… О возможных имиджевых потерях России как производителя оружия – и вовсе думать не хочется! Вот и выходит, что объективно все шло к тому, чтобы «Сибприбормаш», тихо агонизируя, развалился. Вместе с ним погибла бы целая отрасль в отечественной оборонной промышленности. Сотни тысяч людей по всей стране остались бы без работы. В армию не пошли бы необходимые боеприпасы… Россия, родоначальница «Катюш», закупала бы свое модернизированное изобретение за границей… И снова задаю вопрос: вы когда-нибудь задумывались о том, что в субъективизме иной раз правоты больше, чем в объективной реальности?.. Задумайтесь!

  Впрочем, Черемисин считает, что не в субъективизме все дело. Дело, по его мнению, - в объективных предпосылках, способствующих принятию того или иного решения. Одной из таких предпосылок он считает кадровую школу, которую проходили начальники всех рангов советской эпохи. Не предпосылкой даже, а величайшим для себя счастьем называет Александр Яковлевич Черемисин то, что он попал под тех руководителей, которые начинали свою работу еще в Наркомате оборонной промышленности под началом Дмитрия Федоровича Устинова.

  - Я застал время, когда они, уже заслуженные, увешанные орденами и званиями, но еще бодрые и деятельные, «строили» нас нещадно. Но «строили» не для того, чтобы нагнать страху и показать свою власть, а исключительно в интересах дела!

  Собственно, в этом не было ничего удивительного. Это сейчас господа «эффективные менеджеры» и госпожи «менеджериссы» неизвестно с каких бугров сваливаются в ту или иную отрасль – будь то энергетика или министерство обороны. А в Министерстве машиностроения СССР, как, впрочем, и везде в Союзе, было по-иному: и министр В.В. Бахирев, и все его заместители, прежде чем достичь своих высот, не один год поработали на заводах: кто в синем халате мастера, а кто и в робе простого слесаря. Естественно, что производство они знали досконально, рабочего человека ценили и уважали, а заводских руководителей видели насквозь и понимали до самых печенок. Но то понимание было особого свойства: людям этим невозможно было, что называется, «повесить на уши лагман» и отбояриться от них отговорками. У них были две основных установки: первая - ты должен получить результат, и вторая – ты сможешь его получить! Это было жесткое правило, не следовавший которому сбрасывался с лодки оборонной промышленности, словно ненужный, мешающий ускоренному ходу балласт.

  Методика работы в министерстве у Бахирева была такова: если тот или иной завод проваливал плановое задание, министр отправлял туда своего заместителя, и заместитель этот жил на заводе и месяц, и два, пока ситуация не исправлялась. Нужно ли говорить, что месяцы пребывания одного из высших чиновников министерства на «Сибприбормаше» были замечательной школой для большинства заводских управленцев.

  - Как сейчас вижу – вот в этом самом кабинете, - вспоминает А.Я. Черемисин, - проходили ежедневные планерки с участием руководителей всех подразделений объединения и заместителя министра В.И. Николаева. Начинались они после рабочего дня – в семь вечера, и шли по два-три часа. Вы не поверите: за эти три часа не было такого производственного вопроса, который Николаев не разбирал бы досконально. Ни одного!.. У него была особая манера ведения совещаний: он никогда не сидел за столом, а ходил по кабинету. И если хотел выслушать чей-нибудь доклад, то подходил к этому человеку. Докладчик должен был встать и отрапортовать о насущных вопросах и путях их решения. Николаев слушал несколько минут, потом наклонялся к уху выступающего и начинал внятно, чтобы слышали все, излагать свое видение проблемы. Слова он сопровождал энергичным похлопыванием собеседника по плечу, как бы вколачивая в него свои мысли и чаяния. Процедура это могла длиться и пять, и десять, и двадцать минут… Рука у Николаева была тяжелая и потому некоторые – особенно доставалось главному инженеру! - зачастую выходили с планерки, чуть скособочившись. Мы даже пускались на хитрость: пытались сесть где-нибудь у стенки, чтобы от заместителя министра нас отделял стол. Сейчас смешно об этом вспоминать, но, тем не менее, вспоминаю я всё с огромной благодарностью. Настучит вот так вот Николаев тебе по плечу чуть ли не до синяка, выходишь с планерки и – глядишь! – зашевелились у тебя в голове мысли о том, как решить проблему, да и творческий подход в тебе вдруг начинал проявляться с утроенной силой… Но, конечно, главное было вовсе не в этих хлопках по плечу! Главное было в методологии решения проблем, которую внушал тебе заместитель министра!

  Особенно впечатляющими для заводских управленцев были поездки в Москву на коллегию Министерства. На мероприятиях этих, как правило, председательствовал сам В.В. Бахирев, по обе стороны от которого сидели заместители. Вообще-то вызывали на коллегию всегда одного только Э.А. Гейдека, но он всякий раз брал с собой группу наиболее подающих надежды подчиненных. Как правило, вызов на коллегию мало хорошего сулил всякому директору, да и вызывали-то обычно тех, кто отставал с выполнением плановых заданий. Гейдек был уже Героем Соцтруда, но это не мешало президиуму разделывать его как Бог черепаху. Обычно члены коллегии выслушивали вышедшего к трибуне директора не более пяти-шести минут, затем, поняв, куда он клонит, прерывали, и начиналось истинное аутодафе: Героя Труда отшлепывали в присутствии подчиненных как нашкодившего мальчишку, не считаясь ни с опытом его, ни званием… И задачей присутствовавших на экзекуции «сибприбормашевцев» было, улучив секунду, вклиниться во всеобщий разговор с какой-нибудь репликой. А пока весь ареопаг своей мегатонной мощью обрушивался на осмелившегося подать голос, у Гейдека оказывалась короткая передышка между «порками» для того, чтобы привести в порядок мысли и сориентироваться в ситуации.

  - После таких коллегий генеральный встряхивался как гусь, вышедший из воды, и говорил нам: «Видали, как меня тут в угол ставят?! А вы еще обижаетесь на то, что я вас критикую…», - улыбается А.Я. Черемисин.

  Это тоже была школа! Суровая, но закаляющая характер. Никто тогда еще не знал, что пройдет совсем немного времени и тех, кого таким образом «закаляли» Бахирев с заместителями, дикий, безбашенный младореформаторский рынок куда как более сурово проверит на стойкость и выживаемость… И поверить было невозможно в то, что выживут далеко не все.

  …Когда наступил 2000-й год, у «Сибрибормаша» появился свет в конце мглистого финансового туннеля: к этому моменту благодаря кувейтскому заказу завод худо-бедно, но сумел погасить наиболее кровоточащие задолженности. А вскоре на Черемисина вышли представители производственного объединения «Прибор», занимавшегося системами мелкого калибра. Они с опаской, правда, но все же сделали бийчанам заказ на изготовление комплектующих для выполнения одного зарубежного контракта. Попутно было оговорено: если первый шаг окажется удачным, то в дальнейшем будут еще более тесные и финансовоёмкие взаимоотношения. Полагаю, не стоит даже гадать, с какой тщательностью «Сибприбормаш» отнесся к осуществлению этих поставок. Как сказал мне Александр Яковлевич, именно с этого момента дела у предприятия начали налаживаться.

  Но «начали налаживаться» - вовсе не означает, что путь к начаткам стабильности был усыпан розовыми лепестками. Как помнит внимательный читатель, мы уже говорили о том, что в 1994 году городские энергетики отключили завод от тепловой энергии. В цехах и кабинетах с той поры воцарилось царство Дедушки Мороза. И кувейтский заказ, и продукцию, заказанную «Прибором», заводчане делали в условиях, максимально приближенных к фронтовым: посреди цехов ставили огромные жаровни с горящими углями, чтобы рабочие, когда у них особенно стыли пальцы, могли подойти к такому очагу и погреться. Позже возникла счастливая мысль устанавливать внутри цеха производственные павильоны – на манер садовых теплиц - из рейки и полиэтиленовой пленки. Внутри таких сооружений ставили обогреватели – и это позволяло работать на станках в относительно нормальной, плюсовой температуре. Через пару недель такая вот «теплица» из-за постоянных термических перепадов и работы оборудования превращалась в закопченное, увешанное лохмотьями полиэтилена малопривлекательное сооружение. Глянь тогда представители министерства обороны Кувейта, в каких условиях куется огневой щит их страны, они еще долго не могли бы оправиться от потрясения…

  Когда я думаю о том, что пришлось пережить заводчанам, сохранившим верность предприятию, мне хочется снять перед этими людьми головной убор. Ну, посудите сами: без денег на производственные нужды, без заработной платы, долг по которой на 1997 год копился более трех лет, без отопления, и как следствие – без воды, которая перемерзала в трубах; без всякого НКВД за спиной, и без руководящей и направляющей роли какой-либо партии – выдержать все издевательства государства над собой, не только выстоять, но и сохранить способность в жутких условиях выдавать продукцию мирового уровня – это НАСТОЯЩИЙ ПОДВИГ! Без натяжек. Без преувеличений… Подвиг, заслуживающий самого высокого признания. И самых высоких наград…

  Жаль только, что наград этих на «Сибприбормаше» вряд ли дождутся. Сейчас намного чаще ордена на грудь вешают юмористам и примадоннам, нежели людям труда. Вернее, людям труда вовсе не вешают… А жаль! Случись ведь что-то экстремальное в стране, юмористы и примадонны еще неизвестно куда порулят – украинский кризис это наглядно продемонстрировал. А вот люди, работающие на «Сибприбормаше» останутся со своей страной, с российским народом – это железно! Потому что сами являются его частью. И частью, как показала практика суровых испытаний, – лучшей!

  На сегодняшний день завод давно и полностью рассчитался с задолженностью по заработной плате… Государство практически не имеет к нему претензий по налогам… Казавшаяся в 1997 году астрономической миллиардная «дебиторка» перед коммерческими банками ныне погашена без остатка… И хотя средняя заработная плата по объединению еще невысока, выплачивают ее стабильно и вовремя. Но главное – здесь самым непостижимым образом умудрились сохранить кадры – тот самый рабочий и управленческий костяк, который составляет основу любого промышленного предприятия. Без них, этих людей сегодня невозможно было бы наращивать объемы производства, которые увеличиваются вот уже пару-тройку лет в геометрической прогрессии. Так, в 2014 году «Сибприбормаш» по сравнению с предыдущим годом утроил количество выпускаемой продукции – такие темпы роста сравнимы разве что с советскими, да и то – в лучшие пятилетки! В 2015 году эти показатели, по всем прикидкам, должны удвоиться…

  Также одной из безусловных заслуг А.Я. Черемисина и его единомышленников является и тот факт, что в самые лютые времена каким-то чудом они сумели сохранить так называемую «социалку»: здравпункт, детский оздоровительный лагерь, заводскую парикмахерскую, спортивный зал…

  Здравпункт сейчас и здравпунктом-то не назовешь: это, считай, полноценное учреждение здравоохранения: с физиокабинетом, магнитотерапией, светолечением, массажными кабинетами! Вдобавок – лучшие врачи города ведут по договорам врачебную практику на «Сибприбормаше». В заводском фитнес-клубе занятиями руководит один из ведущих тренеров Бийска.

  Как-то приехала из Москвы с аудиторской проверкой какая-то комиссия. На массаж члены комиссии ходили, в саунах парились, в заводском общепите по мизерным ценам питались, да нахваливали… А после в акте все перечисленное назвали «непрофильными активами» и порекомендовали руководству завода… от всего этого избавиться. Черемисин лишь усмехнулся: «Не для того же мы в разруху все это сохраняли, чтобы сейчас ликвидировать!»

  …А впереди у завода еще великие дела. Среди основных задач – участие в федеральных программах модернизации и реструктуризации производства, газификация предприятия и… строительство жилья для молодых работников предприятия!

  Иной читатель повертит пальцем у виска и скажет: «Врите, да не завирайтесь! Где это вы видели ныне предприятие, чтобы строило жилье для рабочих? Слишком уж как-то выглядит это… по-советски!» Бедный наш читатель! Иные СМИ так заморочили мозги российскому человеку, что он, уже не думая, слово «советское» с плеча отождествляет со словом «плохое». Но все далеко не так! В советском опыте было много такого, к чему, в конце концов, вновь придет, как к открытию, нынешнее российское общество. Вон, один из бывших красных директоров, съездив в Детройт в 90-х годах, с удивлением рассказывал мне, как ходил он на экскурсию на американский частный завод, и первое, что увидел там – доску показателей соревнования между рабочими и между бригадами. «Мы, - говорит, - у себя социалистическое соревнование давно уже похерили, как рудимент марксизма-ленинизма, а – ты ж гляди – американские капиталисты его на вооружение берут!»

  Вот и Черемисин, глядя на то, как, увы, неуклонно стареют рабочие высочайшей квалификации «Сибприбормаша», стал задумываться о том, что кто-то должен прийти к ним на смену. Но кто ж из молодых пойдет гайки крутить за средненькую, прямо скажем, зарплату?! Сегодня какой-нибудь охранник на рынке – и тот больше получает, чем начинающий рабочий. Следовательно, рассудили на заводе, нужны иные стимулы. Тут и вспомнился советский опыт, когда молодежь валом валила на предприятие, твердо зная, что пройдет год-два-три безупречной работы – и получит молодая семья квартиру! Все были довольны, и все было оправдано: предприятию – свежие силы, молодым – решение жилищного вопроса!

  А в районе Одинцовского Посада есть у завода несколько гектаров свободной земли. Есть и цех строительных материалов, и несколько бригад строителей. Отчего же не строить! Приходит на завод ценный специалист – вот тебе коттедж и десять соток участок! Да плюс – пятнадцатилетняя ипотека на этот коттедж, но не драконовская, как у алчных банкиров, а своя, заводская, с божескими ценами и людскими процентными ставками… А то, глядишь, – и вовсе беспроцентная!... Вот такой вот будет не то социализм, не то капитализм, но с человеческим лицом – это уж точно!

  Есть на свете люди, в объяснение своих поступков часто использующие фразу «я не мог поступить иначе»! Их очень много, этих людей – почти вся страна!

  Паренек, вытащивший из горящего дома пятерых детей, говорит, что он не мог поступить иначе…

  «Иначе не могу» говорит и горький пьяница, выискивающий своему пороку оправдания…

  «Иначе не могла» девушка из провинции, приехавшая попытать счастья в Москву, и в результате вышедшая на панель…

  В свою очередь не могли иначе поступить Александр Матросов, Николай Гастелло, генерал Карбышев, солдат российской армии Родионов, которому чеченские боевики отрезали голову за то, что он отказался снять православный крест…

  Разные они – эти «я не мог поступить иначе». Но есть в них одно непреложное сходство - они абсолютно субъективны.

  Все, конечно, могли поступить по-другому: герой на пожаре – пройти мимо горящего дома; алкаш – завязать; девушка, не поступив в московский вуз, уехать в провинцию к маме; Матросов – отлежаться у дзота за кочкой; Гастелло – выпрыгнуть с парашютом; Карбышев – согласиться сотрудничать с фашистами; а рядовой Родионов – принять ислам… Сделай они именно так, и к их диаметрально противоположным поступкам с тем же успехом можно было бы применить все тот же слоган: мол, «не мог поступить иначе!»

  Фразой этой можно объяснить в равной степени как высшие проявления духовной стойкости, так и степень морального падения… Могли ли Александр Яковлевич Черемисин и его команда поступить в конце 90-х иначе и, объяснив все «катастройкой», раздербанить по карманам жалкие материальные остатки и благополучно похоронить завод? Спору нет – могли! Как смогли это сделать очень многие на постсоветском пространстве… Это в теории.

  Но на практике – никак они не могли этого сделать! Никак! Потому что предать и разрушить завод для них означало бы предать и разрушить дом, который возводили своими руками. А предать дом означало бы предать страну. Они ее не предали. Потому что не могли поступить иначе.

  И победили…

Андрей ЧЕЛНОКОВ

БИЙСК - НОВОСИБИРСК

ПОСТ-СКРИПТУМ:

  В конце 90-х годов администрацией Алтайского края было подано представление на награждение Александра Яковлевича Черемисина званием «Почетный машиностроитель России». Главный приватизатор Российской Федерации Анатолий Чубайс, работавший в то время вице-премьером правительства, собственноручно вычеркнул директора «Сибприбормаша» из наградного списка, как представителя корпуса «красных директоров».

  Черемисин до сих пор гордится этим фактом, как доказательством того, что всё делал правильно…

  В дни, когда готовился к печати этот очерк, из Бийска пришло известие: депутаты города на своей сессии единогласно приняли решение присвоить Черемисину Александру Яковлевичу звание «Почетный гражданин города Бийска».

  Народ всегда сам знает своих героев! Без всяких там Чубайсов…