Как олигархи угрожают национальной безопасности?

  В Сибирском институте управления – филиале Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) новосибирские политологи провели межрегиональную экспертную площадку. Тему выбрали актуальную, как в конце ХХ века, так и сегодня: «Олигархи как угроза национальной безопасности на постсоветском пространстве».

  Причем актуальна она вовсе не только для сегодняшней России. Мы видим, что происходит на Украине: многие исследователи считают, что украинское государство по сути так и не удалось построить из-за позиции местных олигархов. Итогом стал евромайдан, переросший в события, по отношению к которым запросто звучали определения «восстание» и «гражданская война». А вот в Казахстане, наоборот, олигархи, также стремившиеся подчинить своим интересам государство, получили отпор. Весьма показательна в этом смысле судьба банкира Мухтара Аблязова, который сейчас сидит во французской тюрьме, и выдачи которого добиваются не только Казахстан, но и Россия с Украиной. Французы уже приняли принципиальное решение об экстрадикции олигарха… Казахстан надеется, что Россия предоставит ему возможность встретиться с родиной.

  В обсуждении приняли участие новосибирские и кемеровские эксперты: учёные, преподаватели вузов, политики, журналисты. Они обсудили различные темы, связанные с исходящими от олигархических кланов угрозами государственному строительству в странах СНГ.

  Понятно, что феномен олигархии – общий для постсоветского пространства. И понимание его политической наукой может быть использовано в практике принятия государственных управленческих решений. Выводы экспертов помогут объяснить ситуацию взаимодействия государства и крупных бизнес-групп.

  Предлагаем вашему вниманию наиболее интересные фрагменты докладов, прозвучавших на межрегиональной экспертной площадке «Олигархи как угроза национальной безопасности на постсоветском пространстве».

  ВЛАСТЬ И ОЛИГАРХИ: РОССИЯ И КАЗАХСТАН

  Если под олигархией понимать режим, при котором немногочисленная группа наиболее богатых граждан непосредственно осуществляет власть, либо полностью контролирует правительство, то такого режима не существует сегодня ни в Казахстане, ни в России, ни в других странах СНГ.

  В Казахстане его никогда и не было. В России о чем-то более или менее близком можно было говорить лишь, пожалуй, в период массированной приватизации начала 90-х годов. Во всяком случае, Джеффри Сакс, один из ведущих советников в правительстве Е. Гайдара, позднее отмечал «колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями. Они сочли, что дело государства - служить интересам узкого круга капиталистов, перекачивая в их карман как можно больше денег и поскорее».

  Да еще, возможно, в период приснопамятной «семибанкирщины», когда непомерное политическое влияние десятка финансовых корпораций стало для слабой и нищей власти, по сути дела, условием ее самосохранения. Сегодня этого нет. И в России, и в Казахстане государство сегодня и в экономическом (и, разумеется, в административном) отношении несравненно сильнее любых возможных альянсов крупного бизнеса. Да и сами эти альянсы проблематичны, учитывая, что противоречия в данной среде перевешивают способности к долгосрочным стратегическим договоренностям.

  Если же олигархами называть лиц, располагающих мощными капиталами и стремящихся лоббировать свои интересы в структурах власти, то такие персонажи действительно являются заметными игроками на экономическом, да и политическом поле в обеих странах. И это само по себе должно восприниматься как вещь совершенно нормальная и почти повсеместная. Даже с точки зрения ценностей классической либеральной демократии совершенно непонятно, почему крупный бизнес, несомненно, очень важный сегмент гражданского общества, должен превращаться в «политических лишенцев». Почему ему должно быть отказано в праве на политическое участие, в том числе с использованием тех ресурсов, которыми он располагает. Такое участие все равно будет иметь и имеет место – либо в публичном, либо в неформальном и «подковерном» формате. Тем более в наших странах, имея в виду вековые российские традиции плотного переплетения предпринимательства и государственных структур.

  Ситуацию, существующую сегодня в России и Казахстане, неверно было бы описывать как олигархию. Но ее неверно было бы интерпретировать в терминах тотальной войны власти с олигархами, тем более войны на уничтожение. Отношения здесь являются более сложными и обусловлены они природой режимов в обоих государствах. И там, и там, как нам представляется, мы имеем сегодня дело не с олигархическими и не с бюрократическими режимами, а с режимами бонапартистскими. Режимами, в основе которых лежит множественность экономических, социальных и политических групп, интересы которых не совпадают, и соглашения между которыми маловероятно. Лавируя между ними и играя на противоречиях между ними, верховная власть обеспечивает здесь для себя первенство и высокую степень независимости.

  Олигархи в этой сложной и подвижной конфигурации интересов, на которую опирается власть, занимают важное и функциональное для власти положение. И она объективно не заинтересована в их, скажем так, ликвидации как класса, равно как и в их чрезмерном усилении. Поэтому мы утверждаем, что политика и Н. Назарбаева, и В. Путина в отношении олигархов как группы и конкретных олигархов, политика, многими воспринимаемая как противоречивая и непоследовательная, на самом деле совершенно органична логике бонапартистского режима. В этой логике оба президента действуют достаточно грамотно. При этом мы пока оставляем за скобками оценку самого этого режима как такового.

  Конкретно, речь идет, как минимум, о двух принципиальных моментах. Во-первых, угрозу для бонапартистского режима составляют не олигархи сами по себе, а сверхконцентрация капитала в руках немногочисленных олигархических групп. Один из современных казахстанских авторов сокрушается: «Когда читаешь в справочнике про то, что 2% населения Намибии обладает 80% национального богатства, то просто искренне радуешься за страну на юго-западе Африки. В Казахстане этот же самый кусок приходится на 12-15 человек, если к вопросу подходить реально, а не по формальным признакам». Может, автор и утрирует, но вряд ли сильно. В России соответствующая картина лучше, но не намного. Ситуация во всех смыслах взрывоопасная, причем как для общества, так и для власти. Их интересы в данном случае совпадают.

  Для В. Путина эта проблема стала приоритетной в начале его правления, когда он предпринял примерно те же шаги, которые за 100 лет до него предпринял президент Т. Рузвельт в отношении пресловутых «баронов-разбойников». По существу, он более или менее удачно осуществил реструктуризацию банковского и добывающего секторов экономики, отчасти разукрупнив их, отчасти взяв под государственный контроль. Дело ЮКОСА – радикальная калька дела «Standard Oil» начала ХХ века оказалось здесь лишь наиболее ярким и резонансным эпизодом. Аналогичные мероприятия Н. Назарбаев начал осуществлять в 2004 г., заявив, что «10 мегахолдингов не дают развиваться малому и среднему бизнесу, фактически заблокировав всю бизнес-среду своими дочерними компаниями, не имеющими отношения к их основному бизнесу. Они должны рыночно избавиться от всего этого, продать другим, в конкурентную среду». Реализация этой установки растянулась почти на 5 лет.

  Добавим, что в России «деолигирхизация», понятая как разрушение некоторых олигархических монстров и формированием большого числа олигархических групп, назовем это так, «средней мощности» сопровождалась созданием госкорпораций, сохранением старых кланов, принявших новые правила игры и образованием новой, так называемой путинской олигархии, тесно аффилированной с новой властью. Это люди, которых обычно именуют «силовиками», «чекистами», «питерцами».

  Второй момент, который в логике бонапартистского режима воспринимается как опасный, – это непомерные политические амбиции олигархов. И здесь должна быть ясность. Как опасное рассматривается не их политическое участие как таковое, тем более не их лоббистская активность, а системная политическая оппозиция власти. Тем более, если она сопровождается созданием и содержанием оппозиционных партий или попытками политической консолидации на антиправительственной основе. В России Б. Березовский, был, наверное, последней такой фигурой, при этом, видимо, слегка демонизированной.

  В Казахстане соответствующий «проскрипционный список» власти оказался длиннее. В нем Рахат Алиев, бывший зять Н. Назарбаева, заочно приговоренный в 2007 г. к 20 годам тюрьмы, в том числе за попытку государственного переворота. В нем Болат Абилов, один из лидеров оппозиционного движения «За справедливый Казахстан», Акежан Кажегельдин, председатель Республиканской народной партии Казахстана. В нем Мухтар Аблязов, на 90% обеспечивавший до недавнего времени деятельность оппозиционной «Народной партии «Демократический выбор Казахстана". И этот список неполный.

  В этой связи любопытны результаты обсуждения роли и оценок отдельных олигархов из Казахстана на дискуссионных семинарах молодых новосибирских политологов, которые сформулировали на сегодняшний день вопросы, на которые сами же попытались дать ответы. Приведем их для наглядности без купюр.

  Вопрос 1. На ваш взгляд, почему Россия хочет получить Мухтара Аблязова? Есть в этом желании политическая составляющая или речь идет все-таки исключительно о финансовых вещах?

  Ответ: Стремление Кремля получить Аблязова несколько преувеличено. А те слова, что звучат сейчас в Казахстане из уст т.н. «экспертов» о том, что Москва будет его использовать в качестве рычага давления на РК – мягко говоря, не серьезные. В качестве политика фигура Аблязова смотрится сомнительно по всем параметрам и играть на этом поле в Киеве и Кремле вряд бы стали.

  Вопрос 2. Почему Казахстан все-таки отпустил семью Аблязова назад в Италию? Ведь была проведена такая кропотливая работа по их задержанию за рубежом!

 Ответ: Все очень просто, так же как и с Ходорковским. Россия подправила свой имидж через амнистию, через устранение безопасных, но раздражающих Кремль помех. И Казахстан, очевидно, выпуская из страны жену и дочь олигарха, делал примерно то же самое, улучшая свой имидж и тем самым показывая этим широким жестом цивилизованную позицию и отсутствие какой-либо «кровожадности» к членам семьи беглеца.

  Вопрос 3. Выдаст ли Россия Аблязова властям Казахстана, если возникнет такая ситуация?

  Ответ: Конечно, выдаст, как говорится «к бабке не ходи», по большой дружбе и стратегическому партнерству. Но только здесь сомнение в другом. Выдадут ли французы его Киеву или Москве. Есть же еще Страсбургский суд, Лондон может тоже его запросить. Есть еще куча правозащитников, «горой» вставших на защиту псевдоборца за свободу и демократию на просторах СНГ. Поживем-увидим.

  Справедливости ради, заметим, что состав экономических и уголовных преступлений, вменяемых названным и иным лицам, впечатляет. Остается вопросом, чем мотивирована их политическая активность – действительными амбициями, либо пропуском на пути к статусу политического беженца. Но фактом является то, что и в Казахстане, и в России олигарх, демонстрирующий стратегическую политическую лояльность власти и отказавшийся от абсолютного доминирования в каком-либо сегменте бизнеса, является для власти фигурой вполне приемлемой.

  Больше того, данный слой является для власти естественным противовесом другим компонентам социально-политической конструкции, на которую эта власть опирается – мощным бюрократическим кланам, региональным элитам и силовым структурам. Собственно говоря, бонапартистская власть в России и в Казахстане занимает сегодня некоторое срединное положение на оси, полюсами которой являются олигархический режим, с одной стороны, и режим абсолютной бюрократии – с другой. И та, и другая альтернатива существующему бонапартизму деструктивна для обеих стран. Демократическая альтернатива, если и возможна, то либо в ее украинском варианте, включающем в себя институты Гуляй-поля, либо в варианте Кыргызстана, демонстрирующем череду потрясений, экономическую деградацию и чудовищную коррупцию.

  Со времен Аристотеля известно, что стабильная демократия опирается на многочисленный, влиятельный и ответственный средний класс, чего нет ни в России, ни в Казахстане. Разукрупнение олигархических групп может, в принципе, рассматриваться как первые и очень скромные шаги в этом направлении.

  Бюрократический режим невозможен без Бонапарта - образно, фигуры, обладающей мощным личным политическим ресурсом, пользующейся поддержкой значительных слоев населения и признаваемой элитами в качестве верховного арбитра и гаранта существующего положения вещей. Завоевать такие позиции не так просто. Потому одной из ключевых и очень трудной проблемой бюрократической власти является ее передача, трансляция. Для России данная проблема в настоящее время менее актуальна, для Казахстана, как полагают многие эксперты – более актуальна. Сценарии ее решения пока что здесь просматриваются довольно слабо.

Валерий Демидов,

доктор исторических наук, заведующий кафедрой гуманитарных основ государственной службы СибИУ,

Александр Лифанов,

кандидат исторических наук.

 

Как олигархия влияет на политическое развитие постсоветских государств?

  Последние события на Украине – интрига «несемейных» олигархов Коломойского, Боголюбова, Фирташа, Пинчука и опосредованно Р. Ахметова против президента Януковича привела к «перегреву» Майдана и острейшему политическому кризису, который угрожает самому существованию украинской государственности.

  Еще Платон и Аристотель определяли олигархию в качестве неправильной, искаженной формы правления, поскольку ее носители – олигархи – имеют своей целью личное, а не общее благо. В чем же состоят современные недостатки «олигархии как класса»?

  Олигархия – субститут национального предпринимательского класса. Они ориентированы на глобализацию своих капиталов, нежели на развитие национальной экономики.

  Следует также помнить, что по своей природе постсоветские олигархи – это рантье, благоприобретатели, но не капиталисты в классическом смысле слова. Если обратиться к теории немецкого экономиста Х. Эльзенханса, то подлинный капитализм опирается не на аккумуляцию капиталов (первоначальное накопление), а на производственные инновации и способность создавать массовый спрос и массовые рынки через повышение цены Труда как ключевого фактора производства. Рента является противоположностью прибыли. Она возникает в обществах, в которых политика и экономика – равно как публичная и частная сферы – не отделены друг от друга, что распространяется и на сферу управления. В свою очередь, Рента – это доход, получаемый за счет экономических излишков (избытков), который имеет своими источниками различные несовершенства рыночных отношений, монополию или политическую власть.

  Постсоветская олигархия – это продукт вышеупомянутых дефектов. Следуя этой логике, цель постсоветского олигархата – глобализация ренты, получаемой за счет монопольного контроля за внутренними ресурсами своей страны, но не инновационное развитие. Таким образом, полноценная модернизация национальных экономик олигархическому классу не нужна.

  Что касается экономической свободы… Олигархия – лишь на словах за свободное предпринимательство (бизнес), но на деле – за соединение власти и собственности в одних руках (а во многих случаях – за подкуп или приватизацию власти, за фактическую подмену государственной власти).

  В свою очередь, стремление к осуществлению привилегированного влияния на государственную власть превращает олигархию в источник системной коррупции. Олигархия стремится ослабить государство, сделать его более дешевым, доступным и «прозрачным» для реализации своих, а не общественных интересов. Собственно граждане от подобной «транспарентности» выигрывают сравнительно мало.

  Олигархия на словах – за политическую демократию, но на деле пытается купить власть, избирателей и медиа, подменить или ослабить демократию – то есть реализует манипулятивные и плутократические стратегии.

  Олигархия на словах – за свободу прессы, но де-факто пытается «купить» масс-медиа, превратить ее в рычаг давления на власть и инструмент манипулирования общественным сознанием (вспомним медиахолдинг «Мост» В. Гусинского, открыто воевавший и против медиа-структур Бориса Березовского, и против Российского государства). Олигархия – средство деформации публичной политики.

  Война олигархических кланов может привести к ослаблению государства, породить его системный кризис, превратить в failed state – примером тому война донецкого и днепропетровского кланов Украины за власть, приведшая к «оранжевой» революции 2004 года. Роль в нынешнем украинском политическом кризисе крупнейших олигархов Украины, рассчитывавших получить односторонние выгоды от ассоциации с ЕС, еще ждет своего полного освещения.

  При этом режим Януковича, отказавшись от подписания соглашения об Ассоциации, добился для остальных украинских олигархов главного – снижения цен на российский газ, кредитов, способных запустить их предприятия и сделать их продукцию более-менее конкурентоспособной, и открытия российских же рынков для сбыта продукции. И революционный запал, если вы помните, сразу после договоренностей между Киевом и Москвой в декабре прошлого года сразу спал.

  Однако, по всей видимости, не решен консенсусом вопрос, кто будет оператором газа и кто – распорядителем кредитов. Вот основные олигархи, чувствующие себя «обделенными», и не хотят (или уже не могут?) унять тех, кого они выпустили на улицу – «влиять па Папу» и «сдерживать Янека». К тому же их действительно пугают всевозможные западные санкции против их счетов и «хатынок» на Западе. И тут для власти, конечно, есть проблема из проблем. Олигархи – это, увы, становой хребет несчастной Украины, как ни противно сей факт признавать, и выйти из этого заклятого круга пока не удается.

  Следует также помнить, что Олигархия – принципиально антинациональна, что превращает ее в серьезную угрозу для постсоветских национальных государств.

  В свою очередь, олигархические инвестиции в политику (политика – самый рентабельный бизнес по Березовскому), способствует не развитию публичных политических институтов, но усилению веса неформальных механизмов.

  Деятельность олигархии связана с искажением механизмов публичного представительства. Олигархия стремится не к конкурентному публичному представительству, а к корпоративистской модели представительства, которая предполагает тесное взаимодействие государства с избранными «игроками», представляющими крупный бизнес. Будет бесконечная игра олигархата в «группы вето» и «игру с ненулевой суммой», которая может привести к неспособности государственной власти проводить сколько-нибудь последовательную и самостоятельную политику.

  Олигархия стремится сбросить с себя социальную ответственность (пример – ситуация с предприятиями Дерипаски в Пикалево, с которой вынужден был разбираться лично В.Путин, тогда занимавший пост премьер-министра).

  Олигархия неизменно создает деформированную модель распределения национального богатства, что может спровоцировать массовое недовольство и массовые бунты, которые в постсоциалистических и постсоветских странах могут принять форму «цветных революций».

  Таким образом, финансовая олигархия – специфический продукт посткоммунистического развития. Она создается государством, но на определенной стадии может попытаться подменить собой государство («семибанкирщина» в России).

  Этапы восхождения российской олигархии принципиально известны.

  «Залоговые аукционы» середины 1990-х в России - скупка ключевых промышленных активов.

  Семибанкирщина (семь крупнейших олигархов) и «Письмо 13» в период между первым и вторым туром президентских выборов 1996 года - заявка на особые права и попытка «приватизировать» власть в эпоху «позднего Ельцина».

  В период позднего Ельцина сложилась т.н. «березовщина» – крайне извращенная форма политического фаворитизма с колоссальным ущербом для общества и государства.

  Президент В. Путин, следуя стратегии «равноудаленности», сумел продиктовать российскому крупному бизнесу определенные правила игры: гарантию экономической свободы в обмен на отказ от антисистемной политической активности и участие в модернизационных проектах (А. Лукашенко фактически осуществил в Беларуси проект по деолигархизации общества). Однако процесс трансформации олигархата в бизнес-класс пока далек от завершения.

  Только совместные усилия власти и гражданского общества могут позволить поставить крупный бизнес в правовые рамки, подчинить его публичному политическому контролю, и, в конечном итоге – интересам общества. Нужно обеспечить не просто «равноудаленность» олигархов, но добиться их лояльности политическим и гражданским институтам в установленных законом формах.

  Президент Казахстана Н. Назарбаев реализует комплексную стратегию индустриальной модернизации и стремится создать современные эффективные политические институты, увести страну от «сырьевой» модели развития, создать общие и понятные «правила игры» и правила взаимодействия с властью для крупного бизнеса. В этой ситуации попытки отдельных олигархов (как вовне страны, так и в скрытой форме – внутри) являются контрпродуктивными, они не заинтересованы в модернизационных стратегиях, которые создают сильный национальный средний класс и постепенно разрушают их привилегированные позиции.

  Их разговоры о демократии – пропагандистская ширма для прихода к власти и получения доступа к переделу национальных богатств, в целях создания персональных бизнес-империй. Все разговоры о демократии, свободе слова и плюрализме будут закончены, когда какой-либо из олигархических кланов дорвется до власти. У казахстанской власти и гражданского общества есть необходимые ресурсы для противодействия клановым «играм» и олигархическому оппортунизму. Биографии М. Аблязова, А. Храпунова, Р. Алиева – тому яркое свидетельство.

  Безусловно, среди эмигрировавших из Казахстана олигархов есть люди, желающие снискать лавры российских олигархов 1990-х годов или же повторить достижения своих нынешних украинских «коллег» по защите своих интересов с помощью инспирированных скандалов и кризисов. Здесь вопрос – в степени силы казахстанской власти, в степени консолидированности казахстанской элиты и общества, которые бы позволили противодействовать подобным сценариям. На мой взгляд, власть и общество Казахстана обладают всеми необходимыми ресурсами для нейтрализации подобной угрозы, и стране не грозит «украинский сценарий».

  Сергей Бирюков,

доктор политических наук, профессор Кемеровского государственного университета.

О феномене постсоветской олигархии

  Если мы обратимся к постсоветскому контексту феномена олигархии, то можем зафиксировать ряд принципиальных характеристик, которые увязывают его не с мощным социальным государством и войной, а с совершенно иным типом политической институциональной среды.

  Постсоветские трансформации начинаются с дезорганизации государства как централизованной монополии легитимного насилия. При этом отсутствует фактор войны, который всегда работает по принципу мобилизации элит и экономики. У бывших советских партократов и директоров советских предприятий в руках в одночасье оказалось так называемое «советское наследство».

  Появление олигархов в контексте постсоветских трансформаций, безусловно, делает акцент на страновых особенностях формировании капитализма и бизнес-элит в разных частях бывшего СССР.

  Кроме того, я бы хотел отметить два момента, которые необходимо учитывать.

  1. Одним из ключевых аспектов постсоветского государственного строительства, связанного с эмансипацией олигархических групп, является выбор элитами стратегии ресурсоизвлечения. В своей книге «Демократия», которая, кстати говоря, начинается с анализа казахстанской Конституции, Чарльз Тилли обосновывает непосредственную связь ресурсоизвлечения и перспектив успешного государственного строительства, рассматривая несколько таких вариантов. Значимыми в перспективе нашей темы, очевидно, являются две таких стратегии: ориентированная на ренту и ориентированная на налогообложение.

  Налоговая стратегия всегда вовлекает во взаимодействие с государством большую часть граждан, провоцируя своего рода долгосрочные политические циклы. Эти циклы имеют следующую структуру: вторжение – сопротивление - репрессии - договоренности. Последняя фаза цикла – эта фаза стабилизации демократической модели, где имеет место фискальный контракт монополии легитимного насилия и ограничивающего эту монополию гражданского общества. В этом смысле стоит вспомнить Йозефа Шумпетера, который писал: «Государственные финансы – это одна из лучших отправных точек для изучения общества, и особенно, хотя не исключительно, его политической жизни».

  Рентная стратегия ресурсоизвлечения предполагает, что такое государство получает от продажи ресурсов, денежных переводов или внешней помощи основную долю бюджетных доходов. Такие ресурсы государству сравнительно легко контролировать и, самое главное, такая модель не требует поиска согласия основной части населения с политикой режима. Такое государство извлекает ресурсы не у большинства граждан, поэтому у него не возникает серьезных стимулов идти на компромиссы и договоренности. Понятно, что речь идет о «ресурсном проклятии», порождающем авторитарные режимы. В такой системе олигархи встраиваются в сети, контролирующие сырьевые потоки и их продажу и имеют мало стимулов инвестировать в иные сектора экономики.

  Очевидно, что на постсоветском пространстве имеют место различные варианты ресурсоизвлечения, которые напрямую влияют на поведение крупного бизнеса.

  2. Олигархи – это, безусловно, одна из элитных фракций в постсоветских политических режимах, которые ни шатко, ни валко, но отметили уже свое двадцатилетие. А 20 лет – это серьезный срок для истории. Поэтому если несколько увеличить масштаб рассмотрения темы, то имеет смысл серьезно отнестись к поколенческому фактору политической динамики.

  Есть одна очень удачная, с моей точки зрения, характеристика советской эпохи, которая принадлежит Шейле Фицпатрик - известному американскому историку Советского Союза. Она как-то сказала, что история Советского Союза – это траектория одного поколения. Это поколение Брежнева, представители которого начинали карьеру молодыми и лишь частично попали под сталинский репрессивный молох 30-х годов, а потом свернули голову ГБ и установили над этими опричниками партийный контроль, обезопасив свое будущее и будущее своих детей.

  Эта элита обеспечила себе спокойные послевоенные бюрократические карьеры и относительно тихо и без больших скандалов состарилась. Скандалы были уже с их детьми. С их уходом ушла и страна, в которой они прожили всю свою жизнь.

  Другое поколение – поколение «шестидесятников», которое пыталось реформировать Советский Союз, - это и есть те, кому досталось постсоветское наследство на начальном этапе процесса трансформации. Нынешние же элиты – это те, кому условно 60 лет, «семидесятнутые», попавшие в зрелом возрасте под раздачу «лихих девяностых». По сути – это последнее советское поколение, которое постепенно уходит в историю, но чей уход в контексте постсоветских трансформаций может спровоцировать серьезные межпоколенческие конфликты внутри элит.

Дмитрий Березняков,

кандидат политических наук, доцент, зав. кафедрой государственного и муниципального управления факультета ГМУ СИУ РАНХиГС.

Назарбаев мыслит не только пространством времени и политики

  Все чаще представители бизнеса включаются в борьбу за политическую власть и отстаивают корпоративные интересы. В этом смысле подобное проявление в политике осложняется в современном политическом процессе Казахстана еще и тем, что так называемые администраторы развития, призванные формировать благоприятную институциональную среду для реализации государственных программ, по сути, противопоставляли корпоративные и административно-бюрократические интересы общественным приоритетам. По оценке издания «Форбс» в Казахстане растет доля государственного бизнеса и влияние бизнесменов, от которых зависит вся экономика страны. В рейтинге влиятельности лидирует бывший управделами Президента РК Булат Утемуратов.

  Ряд крупных бизнесменов, входивших в административные и родственные круги, также представлены в списке наиболее и влиятельных людей страны. Например, Тимур Кулибаев, председатель президиума Национальной палаты предпринимателей РК, председатель Казахстанской ассоциации организаций нефтегазового и энергетического комплекса «Kazenergy», член совета директоров российского «Газпрома», совладелец АО «Холдинговая компания «АЛМЭКС». Крупнейшей компанией Казахстана является АО «Самрук-Казына». Представляет собой холдинг по управлению государственными активами и по данным на 2012 г. включал в себя 583 дочерних компании. Среди депутатов Мажилиса Парламента РК, имеющих отношение к бизнесу, можно выделить дочь Н. Назарбаева Даригу Назарбаеву и Дарью Клебанову, которые владеют медийным бизнесом. Дарига Назарбаева и Рахат Алиев также по оценкам экспертов входят в группу влияния на президентское окружение и бизнес-сообщество.

  Одним из громких дел последних лет в борьбе элитных групп можно назвать процесс по делу убийства оппозиционера Алтынбека Сарсенбаева. Очередной поворот в деле настал после отказа экс-главы аппарата сената парламента Ержана Утембаева от прежних показаний и объявления заказчиками расправы экс-посла Казахстана в Австрии Рахата Алиева и бывшего руководителя комитета национальной безопасности Казахстана Альнура Мусаева.

  Таким образом, опыт постсоветских государств позволяет говорить о том, что формирование административного рынка, который встраивался в «клановый капитализм», приводило к поиску поддержки у государства и неэффективному равновесию в результате наличия «институциональных ловушек». Вместе с тем, государство и администраторы развития, по сути, оказываются «заложниками» собственного административно-бюрократического класса, отстаивающего интересы финансово-промышленных групп. Перспективы позитивных институциональных изменений эксперты видят в демократизации и политической модернизации Казахстана.

  Стоит отметить, что Президент РК Н. Назарбаев представил «Стратегию-2050», обозначив тем самым национальную идею общеказахстанского дома «Мәңгілік ел». Это означает, что Назарбаев не только мыслит пространством времени и политики, но дает всем понять, что государство борется за право быть главным институтом и администратором развития, формируя новую институциональную среду, которая позволит войти в число развитых стран.

Александр Барсуков,

кандидат политических наук, старший преподаватель, факультет политических наук и социологии, кафедра политических наук Кемеровского государственного университета.

 

«Захват государства» олигархами: украинский урок для Центральной Азии

  Когда говорят об украинских «президенте», «партиях», «парламенте», нужно иметь в виду, что украинский президент – не глава легально-формального государства, проводящего в жизнь национально-государственные интересы, а глава коалиции бизнес-групп, которые через клиентарно-патронажную эксплуатацию публичных ресурсов претендуют на контроль над государственной властью во имя достижения собственных бизнес-интересов; украинские партии – это не часть гражданского общества, отражающие интересы разных его сегментов, а политические машины, выстроенные вокруг бизнес-структур или лидеров; украинский парламент – это клуб политических предпринимателей, аффилированных с различными олигархическими «кланами».

  При этом легитимность любого президента, любого правительства и любого парламентского большинства на Украине неизбежно оказывается ограниченной в силу присущего украинскому обществу фундаментального культурного раскола – на русскокультурный восток и украинокультурный запад, успешно политизируемого в случае необходимости при помощи ряда проблем-маркёров (русский язык, НАТО, Черноморский флот). Этот раскол, или пользуясь термином Сеймура Липсета и Стейна Роккана, кливаж приводит к тому, что любой лидер, опирающийся на поддержку либо Запада и Центра, либо Юго-Востока, неизбежно воспринимается «второй половиной» Украины как захватчик, узурпирующий право выступать от имени политического целого, с которым каждая из половин склонна отождествлять только себя.

  В этих условиях любая выигрышная коалиция обречена пытаться при помощи популистских мер пытаться удержать свой контроль над ресурсами государственной власти. Разумеется, давно назревшие структурные реформы слабое государство осуществлять не в состоянии. А экономическая политика сводится к проеданию советского наследства – использованию экспортоориентированных отраслей (металлургии и химической промышленности). Средства, получаемые от экспорта, концентрируются в руках бизнес-групп, пытающихся приблизиться к власти и спонсирующих все крупные политические силы на случай их победы на выборах.

  Результат олигархического «захвата государства» и частного присвоения распоряжения публичной политической властью во имя собственных интересов в ущерб производству общественных благ налицо – мы наблюдаем обвал государства перед лицом стихийного протеста даже не «рассерженных», а «разъярённых» граждан.

 

Сергей Козлов,

декан факультета политики и международных отношений Сибирского института управления, кандидат исторических наук.