Наталья МЕЗЕНЦЕВА: "ЖИЗНЬ - ЭТО ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ ДОБРА И СВЕТА!"

   Гуманитарно-просветительскому клубу «Зажги свечу!» - 20 лет! Вот уже два десятилетия его члены, в число которых входят известные ученые, народные артисты, мастера спорта, писатели, поэты, композиторы, музыканты, журналисты, врачи, кинематографисты, экс-руководители г. Новосибирска и области - сеют в умах и сердцах жителей Новосибирской области разумное, доброе, вечное... Говорим это без всякой иронии! За годы своего существования клуб объездил почти весь регион, провел сотни встреч с жителями, студентами, школьниками. Каждая из них стала незабываемой как для клуба, так и его аудитории...

  Но вот ведь что интересно! Все люди, входящие в клуб, безусловно, - Личности! Это общеизвестно. Каждый сделал для Новосибирска и Новосибирской области столько, что и вдесятером не унести! Об этом тоже - знают!.. А вот о том, как формировалась в них эта самая Личность - знают мало!

  Кем были их родители?.. Какие учителя вкладывали в них свои знания?.. Какова была среда, формировавшая в них мировоззрение?.. Какие трудности они преодолевали на своем пути?.. Наконец, какими глазами члены клуба сегодня смотрят на действительность?.. Об этом всём не знает практически никто! Зачастую - даже сами члены клуба не знают этих подробностей друг о друге! И показалось нам, что в данном факте заключается очень досадная несправедливость.

  Чтобы несправедливость стала справедливостью, мы решили побеседовать по душам с каждым «клубянином» и в год двадцатилетия клуба «Зажги свечу!» опубликовать эти интервью. Признаться откровенно, мы вовсе не подозревали, за что беремся! Дело в том, что нам открылась целая Вселенная! Такие разные и порой - такие похожие судьбы! Вся история нашей страны - в рассказах членов клуба «Зажги свечу!»... Никогда наша редакция не сталкивалась с более интересным проектом!

  Сегодня ваш гость - кандидат медицинских наук, профессор главный кардиолог г. Новосибирска и Новосибирской области в течение многих десятилетий - Наталья Георгиевна МЕЗЕНЦЕВА!..

 

  - Родилась я в городе Караганде, куда мои родители попали, так сказать, по велению Иосифа Виссарионовича Сталина...

  - Простите, в ссылке? Там ведь много было всяческих велений...

  - Нет, в заключении. Мама — как член семьи изменника Родины, её муж был расстрелян. «Вину» папы я даже не могу сформулировать, знаю только, что он из весьма непростой семьи — петербуржец, родился в Стрельне, в семье управляющего имением, его крестил Великий князь Константин... Сами понимаете, подобные жизненные обстоятельства в тридцатые годы весьма усложняли и судьбу, и карьеру.

  Так вот, в 22 года, будучи ещё студентом, мой будущий отец оказался в далёкой Караганде. Папа был очень талантлив. Окончив экстерном среднюю школу (из-за утери аттестата во время войны), отучившись заочно в политехническом институте, он защитил диссертацию и, думаю, далеко бы пошёл, если бы не его «подозрительное» происхождение.

  Они с мамой встретились, поженились, потом родилась я...

  Позднее родители осели в маленьком Кашине, райцентре Калининской области: им было запрещено обустраиваться в Москве, либо Ленинграде, такой был закон — не ближе 200 километров от больших столичных городов. Вот, в этом Кашине и прошло всё моё детство.

  Городок был славный! Утопающий в зелёни, малоэтажный, с уютными двориками и тихими улочками — настоящая купеческая вотчина. При этом до революции в нем на тринадцать тысяч населения приходилось 33 церкви и три монастыря! Некоторые из них продолжали действовать даже в самые богоборческие годы, хотя большую часть этих церквушек, конечно, разграбили и разрушили.

  Кашин сыграл свою интересную роль в российской истории. Во время татаро-монгольского нашествия дочь правителя Кашина в отсутствие мужчин, ушедших на фронт , собрала и возглавила ополчение, ратники которого храбро сражались с захватчиками. Но силы были неравными... Отважную княжну схватили и растерзали.

  Позднее она была канонизирована под именем Анна Кашинская.

  В начале двадцатого века жители городка собрали деньги и построили на возвышении большой красивый собор, где нашла приют главная святыня — рака с мощами Анны Кашинской. В советские годы собор использовался в утилитарных целях, но затем всё вернулось на круги своя: его отреставрировали, теперь там снова проходят службы...

  Конечно, не могу не вспомнить и нашу школу, располагавшуюся в здании бывшего реального училища. Оно, это училище, хоть и строилось для «среднего» сословия, но прямо-таки поражало детское воображение! Просторные классы с высоченными потолками, мраморные лестницы, торжественный актовый зал с паркетным полом. А в классах — добротное старинное оборудование и прекрасные пособия, которыми мы с удовольствием пользовались. Всё здесь было сделано на совесть!

  Но главное богатство моей школы — конечно же, замечательные учителя. Практически каждый из них был настоящим подвижником. Почти все они вели предметные кружки, естественно, бесплатные... Помню, учитель географии уже с шестого класса водил нас в походы по родному краю — сначала в двух- трёхдневные, затем и в более продолжительные. Человек брал ответственность за 20 школьников и за все возможные происшествия, либо эксцессы, и никому это не казалось чем-то из ряда вон выходящим! А мы, дети, в таких походах изучали природу, а параллельно учились дружить, взаимодействовать, совместными усилиями добиваться оптимальных результатов. Настоящая школа жизни, только в игровой форме.

  Кроме того, был в школе и прекрасный драмкружок, руководила им настоящая артистка, бывшая актриса Петербуржского театра. Надо сказать, что в Кашине в те годы проживало много таких, как мои родители — ссыльных, ограниченных в правах людей, большая часть которых расплачивалась либо за своё «неподходящее» происхождение, либо за мифические «связи с врагами народа». Время было жёсткое, а порой и жестокое к людям. Но худа без добра не бывает. Многие из этих бывших заключённых были прекрасно образованны, талантливы в профессии, интеллигентны, а пережитые невзгоды научили их по-настоящему ценить величайшую роскошь дружеского человеческого общения. Поэтому, несмотря на то, что родители мои были простыми инженерами: папа — производственник, мама — экономист, и работали на заводе, круг знакомств у них был чрезвычайно широк и интересен. Журналисты, писатели, известные в городе врачи бывали в нашем доме, и родители с удовольствием привечали всех гостей.

  Папа очень любил читать, все свободные деньги он тратил на книги. У нас была прекрасная библиотека. Мама прекрасно играла на фортепиано, даже соседских детишек обучала, так что частенько в нашем доме звучала музыка. Все мои подруги и школьные товарищи тоже любили собираться у меня. В те годы наше жилище мне представлялось большим и прямо-таки шикарным! Хотя лет через двадцать побывав в той кашинской квартирке, я была поражена: такой мизерной и скромной она оказалась!

  Наверное, это всё-таки судьба, но я всегда хотела помогать людям, исцелять их недуги. В детстве, ещё до школы, помню, была у меня сшитая мамой белая сумочка с красным крестом, в которой лежали кусочки ваты, йод и бинтик, и я лечила всех подвернувшихся под мою руку кошек и собак...

  - ...которые не возражали?!

  - Да, удивительно, но не помню случая, чтобы меня цапнул хоть один из моих “пациентов!”

  С первого класса я была санитаркой, и в походах тоже всех лечила, была сандружинницей. В общем, окончив школу, я уже твёрдо знала, что буду поступать в медицинский. Хотя мои учителя прочили мне самые разнообразные «карьеры», поскольку окончила я школу с золотой медалью. Поехала поступать в Калининский мединститут, но был очень маленький набор, и брали в основном мальчиков, потому что предполагалась военная специализация. А золотая медаль в те годы не давала никаких преимуществ.

  В общем, не поступила я, и пошла работать в аптеку. Сначала фасовщицей, а позднее — в отдел готовых лекарств.

  А через год решила попробовать поступить во Второй Московский медицинский институт. Хотя бы попробовать... И поступила!

  Благодарна Богу, что так вышло. Ведь мне повезло учиться в одном из двух лучших в стране медицинских вузов. Какие у нас были преподаватели! Корифеи, те, кого вся страна знала как авторов самых известных медицинских учебников. Один из них, академик Давыдовский, автор очень известной монографии «Общая патология человека», помню, часто говорил, что мы должны научиться лечить не болезнь, а человека. И это то, к чему мы не можем прийти и до сих пор...

  - А я думал, что это фраза Гиппократа.

  - Может быть, но мы очень часто слышали её из уст академика Давыдовского, она красной нитью проходила через все его лекции... Кстати, оба московских медвуза славились весьма жёсткой дисциплиной, но на лекциях Давыдовского допускалось свободное посещение. Так вот, несмотря на это, аудитория на его лекциях была всегда заполнена «под завязку», включая даже ступени между рядами. Ему внимали не только студенты, но и аспиранты, и ординаторы, порою и уже состоявшиеся врачи... Настолько это было необычно и важно.

  Я очень благодарна Ипполиту Васильевичу Давыдовскому именно за то, что он первый заставил меня задуматься над принципом: «Лечить не болезнь, а человека!», и в своей деятельности всегда руководствовалась именно этим.

  Ну, а потом жизнь мне преподнесла ещё один подарок — лекции академика Влаиля Петровича Казначеева, интереснейшего учёного с его живым и нетривиальным взглядом на мир.

  Наверное, этим двум людям я обязана тем, что научилась воспринимать медицину не как ремесло, а как философию.

  Между тем в моей личной жизни также происходила масса событий. В институте я вышла замуж. К моменту его окончания была уже мамой с двумя детьми. Мой муж тоже медик, но он занимался больше теоретическими проблемами медицины, а к моменту окончания вуза нужно было решать вопросы узко практические — где мы будем работать и где жить?

  У меня была возможность устроиться в институт кардиологии, но там не давали жилья, поэтому пришлось мне стать обычным участковым врачом на дальней окраине столицы. Жилье нам дали и я добросовестно отработала положенный по распределению срок, и тут мужу предложили научную работу в Новосибирске. И мы решили, что поедем.

  Когда приехали сюда, я обратилась в горотдел здравоохранения, чтобы уладить вопрос с моим трудоустройством. А в это время в Новосибирске витала идея создания городского кардио-ревматологического центра. Но на каких-то новых принципах.

  Это был 1975 год. Город бурно развивался, с транспортом и жильём большие проблемы, экология неважная, стрессов у людей много, и очень много стало инфарктов. А инфаркт в те времена расценивался как очень тяжелая патология со всеми вытекающими — 75-процентной инвалидизацией, огромными сроками пребывания на больничном листе и в стационаре... Но специалистов-кардиологов, которые могли взять на себя ведение этих сложных больных, тогда не было, и ситуация усугублялась с каждым днём. Надо было как-то иначе, по-новому подходить к этой проблеме.

  Вот, сейчас анализирую, как хитро судьба ведёт нас от возможности к возможности, от шанса к шансу, отметая несущественное и, в конце концов, давая воплотиться каким-то давним нашим задумкам, мечтам и амбициям... Понимаешь, что всё происходящее с нами — это ступеньки к последующим делам и свершениям.

  У меня всё сложилось как-то вроде само собой. Как раз в те годы в Новосибирске работал приехавший из Кузбасса профессор Юрий Петрович Никитин. Он занимался проблемами атеросклероза и возглавил кафедру повышения квалификации в мединституте и мог стать научным руководителем новой службы. С другой стороны, начальник горотдела здравоохранения Владимир Дмитриевич Ревва, энергичный и, как сейчас говорят, креативный организатор, который видел перспективу подведомственной службы, взял на себя смелость организовать новую структуру, которой не было в номенклатуре Минздрава: проще говоря, в этом новом медцентре кроме специальности “ревматолог” ввести специальность “кардиолог”, которой тоже еще не было.

  Вот в этом центре и предложили мне работу. Я была первым сотрудником, потом начали набирать других медиков.

  - А вы кем там работали?

  - Заведующей отделением.

  - И вам сразу предложили эту должность?

  - Не сразу, через несколько месяцев. И на протяжении 38 лет я бессменно возглавляла центр. Только сначала мы работали в составе седьмой поликлиники.

  Мы начали работать в 1976 году с того, что набрав штат, пытались продумать структуру кардиологической службы нашего города, вписывая в квадратики всех необходимых специалистов: кардиологов, ревматологов, биохимиков, врачей функциональной диагностики и лечебной физкультуры... Года через два к нам приехала большая комиссия из Москвы во главе с академиком Чазовым и, изучив нашу структуру, минздравовцы взяли её на вооружение, чтобы продвигать по всему Союзу.

  - Иными словами, вы были пионерами?

  - Совершенно верно! В том же 1978 году нам предложили представить нашу схему, которая называлась «Структура организации кардиологической помощи крупного промышленного центра”, на ВДНХ, это было очень почётно, как вы понимаете. Мы получили Медаль ВДНХ и Диплом, к нам начали ездить последователи, чтобы перенимать наш опыт. Тогда это было очень распространено — обмениваться опытом.

  Первые десять лет мы организовывали кардиослужбу в городе — открывали кабинеты функциональной диагностики, налаживали документацию, преемственность ведения лечебного процесса, затем стали вводить поэтапную санаторную реабилитацию пациентов. К тому моменту мы уже получили второй Диплом и Медаль ВДНХ за разработку трёхэтапной системы реабилитации кардиологических больных.

  Работа была передовая и очень интересная.

  А в конце 1986 года в соответствии с вышедшим Приказом Министерства здравоохранения наш центр переименовали, назвав Областным кардиологическим диспансером.

  Надо сказать, в области оказание кардиологической помощи населению практически отсутствовало. Районы маленькие, создание какой-то специализированной медслужбы в принципе не предусматривалось, ни кардиологов, ни кабинетов функциональной диагностики не было, поэтому все, кто нуждался в таком лечении, направлялись в Новосибирск. Нам это показалось неправильным, да и экономически было невыгодно, и мы стали продвигать организацию межрайонных Центров кардиологии. И такие центры и кабинеты стали открывать.

  А потом пришло понимание того, что без своего стационара развиваться и двигаться дальше невозможно. Ведь нужно было и дообследовать больных, и внедрять передовые на тот момент методики лечения, и каким-то образом отслеживать динамику процесса. Нужна была своя лечебная база, свой стационар.

  Наступали девяностые с их непонятными реформами, хаосом и коммерциализацией всего и вся. Раньше-то мы могли при необходимости направлять наших земляков на операцию хоть в Томск, хоть в Москву, теперь же всё становилось платным, и область сталкивалась с непростой дилеммой: либо за большие деньги оперировать в других городах избранных больных, либо всё-таки открывать серьёзный кардиохирургический центр у себя. Решили идти по второму пути. Несколько лет тянулась эпопея с подбором подходящего здания. Очень большой минус для наших планов был в том, что в Новосибирске уже был большой кардиохирургический центр — клиника им. Мешалкина, хотя для города и для пациентов с пороками сердца это, несомненно, был плюс...

  - А это тогда был городской или областной центр?

  - Нет, он всегда был в федеральном подчинении. Хотя, с другой стороны, был для нас и определённый плюс, поскольку при Евгении Николаевиче Мешалкине делались операции только по поводу пороков сердца. Институт пробовал делать операции аортокоронарного шунтирования, но в те времена аппаратура была ещё слишком несовершенна для столь филигранных вмешательств на сердце, возникало много осложнений. И поэтому такая важная часть кардиохирургии в институте патологии кровообращения не развивалась, что, собственно, было нам на руку.

  - Вы уже могли чем-то аргументировать необходимость открытия своего центра...

  - Да, совершенно верно.

  А в это время создалась такая ситуация, которая тоже сыграла в нашу пользу: профессор Георгий Дмитриевич Мыш, построив на государственные деньги здание для регионального Центра хирургии, затем его приватизировал — говорили, что на самом завершающем этапе строительства денег не хватило, пришлось привлекать частные средства. В общем, здание приватизировано, создано акционерное общество, Центр стал частным. Но народ особо как-то деньги туда не понёс, ещё не готовы были люди платить за операции. А здание-то большое, и долги по коммунальным платежам множатся с каждым месяцем! Конечно, возникли мысли, как его содержать и кто будет платить. Нужно было думать, как эту проблему решать.

  - Простите, а эта проблема была вашей? Вы каким-то образом отвечали за это здание?

  - Нет, на том этапе это вроде шло помимо нас, хотя на этапе строительства меня привлекали, я делала проект, участвовала в планёрках, мы собирались туда входить. Конечно, когда Центр приватизировали, нас технично отодвинули. Но «не при делах» мы оказались лишь на какое-то время, и вскоре в нас возникла необходимость — бюджет ведь мог платить. Не аренду, а коммунальные расходы за те площади, которые мы занимали. Здание новое, есть всё, что нам необходимо, — условия великолепные, и конечно, областное руководство с удовольствием согласилось.

  И мы заняли те площади, которые нам выделили, стали развивать стационарную службу, готовиться к проведению операций. Это был 1994 год. Года через два профессор Мыш уехал в Израиль, акционерное общество распалось, пришли другие владельцы. И новые акционеры решили, что это несправедливо, что на принадлежащих им площадях находятся те, кто не платит аренду. Выставили нам обновлённые счета. Суммы были, конечно, для облздрава совершенно неподъёмные. Тогда мы стали бороться за возвращение здания Центра в государственную собственность. И это нам удалось.

  - Да вы что?! Это просто чудо какое-то!

  - Да, это единственный известный мне пример подобной трансформации собственности. Как-то так удачно сложилось, что возникли в нашем поле зрения пациенты, которым мы хорошо помогли со здоровьем. Это были люди, которые могли нам помочь, и они нам помогли. Люди, облечённые властью.

  А мы стали развиваться дальше. Много учились. Я окончила в Москве курсы для руководителей кардиохирургических центров, ездила смотреть, как действует кардиохирургическая служба во Франции, в Швеции, Германии, Австрии... Всё бы ничего, но кардиохирургическая служба требует современного дорогостоящего оборудования, а средств в здравоохранении тогда было явно недостаточно... И снова само Провидение свело с людьми, которые смогли нам помочь. На кардиологическом конгрессе во Франции я познакомилась (причём, по его инициативе) с академиком Ренатом Сулеймановичем Акчуриным, который незадолго до того провёл аортокоронарное шунтирование нашему Первому лицу и стал весьма популярной личностью. Хотя я давно знала, какой это прекрасный кардиохирург. Акчурин, узнав о наших насущных нуждах, приехал в Новосибирск, встретился с нашим областным руководством и убедил его, что Центру надо помочь. И мы получили “добро” на все необходимое новейшее оборудование.

  Так удачно сложилось, что вскоре мы смогли отправить на бесплатную специализацию в Италию, в хорошую клинику, нашу кардиохирургическую бригаду, всех ведущих специалистов — и в течение полугода они постигали тонкости хирургического лечения пациентов в западных кардиоцентрах. И зарубежные специалисты приезжали к нам, участвовали в конференциях, делились своими наработками. Это был, конечно, неоценимый опыт. Может быть, благодаря этому в первый год мы не потеряли ни одного больного, а на коронарографии и ангиопластике мы за всё время работы не получили ни одного летального осложнения, что соответствует высоким международным стандартам.

  Я считаю, что мне очень повезло: у нас были прекрасные руководители, кстати, члены клуба «Зажги свечу!» - профессор Денисов Валерий Николаевич и наш замечательный руководитель Вадим Филатов. Честно говоря, его мы встретили довольно настороженно - молодой, пришёл к нам из обкома партии, что он мог понимать в практическом здравоохранении?! Но все наши тревоги улетучились, когда мы поняли, какой это умница, какой мудрый стратег, как он умеет смотреть вперёд, видеть перспективу. Филатов приглашал в Новосибирск самых лучших знатоков здравоохранения России и организовывал такую грамотную учёбу для нас, руководителей, что это действительно, как говорят, открывало горизонты.

  Вообще в те годы создан был прекрасный корпус руководителей, именно руководителей, это же очень важно, от них много зависит. И очень жаль, что почти все они ныне ушли.

  - Кстати, о руководителях. Вас главным специалистом когда назначили?

  - Главным специалистом меня назначили в январе 1977 года, через год с небольшим моей работы в кардиоцентре. Да, я была очень молодым главным специалистом. Десять лет я проработала главным специалистом города, потом несколько лет — города и области, потом — области в целом.

  - У меня к вам ещё один вопрос. В фильме «Москва слезам не верит» есть такой эпизод: главный отрицательный герой, как вы помните, посылает героиню Алентовой на аборт, говоря ей что-то вроде: «Пусть помогут, у нас, между прочим, лучшая медицина в мире. Должны же они следить за здоровьем трудящихся!» Так вот, у нас действительно была лучшая медицина в мире?

  - Как говорили очень привередливые англичане, в СССР в те годы была лучшая в мире система организации здравоохранения. Не лучшая в мире медицина - это всё-таки несколько другое.

  Массовый охват бесплатным медобслуживанием был лучшим в мире — а может, и единственным.

  Медсанчасти на предприятиях, в военных частях и пионерлагерях, недорогие санатории и бесплатные профилактории, развитая педиатрия, прекрасная профилактическая работа, настоящая, а не для галочки, диспансеризация... Доступность медицины не только декларировалась, она обеспечивалась практически! Система была разработана прекрасная, и единственное, что следовало сделать, это наполнить её деньгами и аппаратурой современного уровня, какими-то новыми технологиями. А сейчас... Сейчас думают о возможности возвращения некоторых аспектов той системы, но пока что, в основном, это только проекты.

  Единственный минус советской медицины, по-моему, был в том, что людям прививалось некое иждивенческое отношение к своему здоровью: ты больной — получи лекарства, которые стоят копейки; если надо, тебя направят на операцию, потом дадут льготную путёвку в санаторий или профилакторий... В общем, государство, как ласковая мать, поддержит и сделает всё, чтобы тебя поставить на ноги, даже если сам ты ничего не делаешь, чтобы быть здоровым. Может, надо было внедрять какие-то экономические стимулы...

  - ...чтобы болеть было невыгодно?

  - Да. И создавать те же самые высокотехнологичные медицинские центры и так далее.

  - Я знаю, что вы читаете лекции о сохранении и восстановлении здоровья. Расскажите немного об этой своей работе.

  - Как-то так сложилось, что всю жизнь, с самого начала своей врачебной деятельности я параллельно занималась просветительской работой. Даже, помню, здесь на телевидении вела передачу «На службе здоровья». Часто меня приглашали и на радио, и в прессе выступить по проблемам медицины, и я всегда соглашалась, так как убеждена, что врачу необходимо вести такую деятельность. Читала лекции и врачам, и населению, а сейчас веду «Школу здоровья доктора Мезенцевой». Уже девятую школу провела! В самых разных городах России и даже постсоветского пространства. Ну и, кроме того, веду интернет-конференции и читаю лекции по скайпу, провожу вебинары.

  Работа эта постоянная, достаточно интенсивная, по разным темам — и сердечно-сосудистые заболевания, и болезни опорно-двигательного аппарата, и аллергии. Потому что помню, как нас учили — мы должны лечить не болезнь, а человека!

  Мне очень помогла стать таким мультидисциплинарным специалистом и учёба в Университете Дружбы народов — курсы повышения квалификации врача-терапевта по теме «Немедикаментозные методы сохранения и восстановления здоровья». Это вообще было прекрасно, потому что изучали мы и цигун, и траволечение, и лечебное голодание, и гармонизирующую акупунктуру и медицинскую астрологию - в общем, всё то, о чём, к сожалению, ни слова не говорят в медвузах. И все годы моей медицинской практики я наращивала свои знания, и опробовала методики, и готовила публикации, так что теперь прекрасно понимаю, что наше здоровье — не совсем то, что изучают медики.

  - Да? Интересно... А что же это?

  - Сведения эти достаточно известны, но ещё не приняты официальной медициной в России. Самое основное знание таково: здоровье нашего организма находится в прямой связи с сохранением кислотно-щелочного баланса в организме. Организм правильно работает только в определенной щелочной среде. Давным-давно известны параметры этого баланса, но беда в том, что современное питание его самым серьёзным образом нарушает, сдвигая в сторону закисления. А это грозит разнообразными заболеваниями, в первую очередь так называемыми заболеваниями обмена - ишемической болезнью сердца, сахарным диабетом, остеопорозом и прочими подобными.

  В 1932 году немецкий учёный Отто Варбург получил Нобелевскую премию за то, что подтвердил связь развития рака с закислением организма. В 1932 году! А медики будто и не услышали этого... В середине двадцатого века другой учёный расписал по стадиям, что происходит в организме при закислении — ведь рак является самой последней «ступенью» разбалансировки и зашлакованности организма. Если точно знать, что ему предшествует, человек сможет бороться с его, так сказать, предвестниками. Тогда и рака у него не будет.

  - Почему же люди, обладая такими сведениями, до сих пор не победили онкологию?

  - К сожалению, фундаментальная наука и практическое здравоохранение работают довольно оторвано друг от друга. И знания ученых-физиологов и биохимиков не всегда оперативно доходят до практической медицины. Кроме того в мире достаточно сильно фармацевтическое лобби и, несмотря на открытия мировой науки, пока всё продолжает идти «по накатанной»... Да, есть ряд специалистов, которые лечат рак ощелачиванием организма, но это всё практически полулегально.

  - И результативно лечат?

  - Да, очень результативно. Кроме того, есть ведь и правильное дыхание, и очистка от шлаков, и достаточная двигательная активность. Рак очень любит сахар. А мы сейчас сахара едим столько, сколько никогда не ели! Рак боится кислорода. А мы сидим в душных помещениях, и двигаемся непозволительно мало...

  Есть ведь и диеты, используя которые, мы восстанавливаем здоровье. В конце концов, посты, которые веками соблюдали христиане, служат той же цели оздоровления.

  - Получается, что наши предки уже всё знали и успешно применяли?

  - Да, разумеется. Ведь даже Гиппократ две с половиной тысячи лет назад уже знал, что “самая опасная жидкость организма — это кислота”. А Ибн-Сина в своих трудах расписал всю профилактику! Всё написано, читайте!

  - Да кто ж будет это читать...

  - Да. А некоторые читают! И читают потом лекции и ведут школы!

  Вот недавно появилась книга очень известного японского диетолога и гастроэнтеролога Хироми Шинья, который оздоравливает самых известных людей Запада. Я когда прочитала её, была просто счастлива, потому что подтвердились все мои наработки. Путь к здоровью один, ничего нового не придумано! Иди по нему — и будет тебе счастье!

  - Наталья Георгиевна, расскажите немного о клубе «Зажги свечу!» Как вы пришли сюда, по чьей рекомендации, что вам тут нравится, с кем дружите?

  - Когда меня наградили Почётным Золотым знаком «Достояние Сибири», кинематографист Александр Федорович Косенков решил создать фильм обо мне, о нашей кардиологической и просветительской деятельности. Мы познакомились, много общались. И он мне предложил вступить в клуб. Я, конечно, с удовольствием согласилась. Естественно, я знала и Ивана Ивановича Индинка - президента клуба, и некоторых других... Индинок и Косенков дали мне рекомендации.

  Когда мы выезжаем с клубом в районы, я читаю лекции о сохранении здоровья, о каких-то важных медицинских проблемах. Подобная работа идет и в Новосибирске. Это мой вклад в работу клуба «Зажги свечу!»...

  Клуб — это очень значимая для меня часть жизни. Здесь собираются интересные мне люди, которых сложно в обычной жизни собрать вместе. Каждый из них — настоящий профессионал и просто интересный человек. И потом, я знаю, что если у меня будут какие-то проблемы, я совершенно точно получу здесь помощь и поддержку. Очень сложно в наше время найти такую близкую, тёплую и в какой-то степени даже родственную среду. Кроме того, здесь ведь бывают такие прекрасные вечера, встречи, презентации... Мне здесь интересно!

  Клуб прожил уже двадцать лет и вступил в третье десятилетие. И я не сомневаюсь, что он будет жить и дальше — ведь его деятельность настолько благородна! Я, конечно, очень бы хотела, чтобы те идеи, которые исповедует клуб, находили отклик в людях, и эта цепная реакция добра и света никогда не кончалась.

  Пусть приходят новые интересные люди, которые оставляют яркий след в жизни города и области, но пусть те члены клуба, которые сейчас составляют его славу и гордость, живут, работают, творят ещё долгие-долгие годы!

 

Беседовал Андрей ЧЕЛНОКОВ