Россия должна расстаться с соловьевщиной, а Новосибирск – с имиджем «стареющего юноши»

  У Льва Толстого есть запись в дневнике: «Читаю историю Соловьева. Все, по истории этой, было безобразие в допетровской России: жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать... Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?» Между прочим, отзыв написан о труде, который по сей день считается вершиной российской исторической науки. Вероятно, по этой причине вопрос великого писателя прозвучал в пустоту. Во всяком случае, официальная историческая наука России до сих пор описывает ее прошлое с позиций, заложенных ректором Московского университета С.М.Соловьевым.

  А ведь история любой страны, если вдуматься, - это рассказ о ее названии. Как Россия стала Россией? Для ответа на этот вопрос требуется только одно: понимание, что значит это имя для нас, жителей России? Что его выделяет на фоне других государств?

  Вот здесь-то и начинается самое интересное. С точки зрения «общечеловеческих ценностей» Россия – это варварская страна и угроза миру. Собственно, 29 томов упомянутой соловьевской истории, если называть вещи своими именами, написаны как объяснение причин возникновения на нашей планете этого пугающего явления. Но если на эти же вопросы ответят обычные жители России, не озабоченные судьбами демократии в мире, то получится совсем другая картина: Россия – самая большая земля и самая большая сила.

  На счет последнего (т.е. «силы») имеется в виду, что в прошлом, которое известно нам достоверно (начиная с 17 века), именно за Россией оставалось последнее слово во всех самых больших катаклизмах планеты. Наполеон, Гитлер – они напоролись на силу, которая оказалась круче той, что поставила на колени весь остальной мир. И как бы это недипломатично ни звучало, но для нас Россия – это, прежде всего, рассказ о причинах ее географического расширения, об источнике ее великих побед. Соответственно, российская история должна раскрывать и приближать к глазам, в первую очередь, те события ее истории, за счет которых наша страна становилась все больше и все сильнее.

  У какой-то другой страны, у которой выпирает, например, вклад в мировую культуру, история должна показывать, как случилось ее лидерство в этой сфере, из чего складывалось, как развивалось… А Россия интересна, прежде всего, своим размахом и силой, а главное – духом народа, которому оказалось по плечу создать самое большое по территории государство и сокрушить самых великих узурпаторов.

  Если исходить из этой точки зрения, то истинными героями российской истории получаются отнюдь не порочные честолюбцы, не патологические садисты и не клинические идиоты, как у Соловьева и его последователей. Через «магический кристалл» народного взгляда на прошлое страны мы различаем совсем другие персонажи: полководцев, дипломатов, землепроходцев, мореплавателей, администраторов. Стержень российской истории составляют профессиональные деяния этих людей. Соответственно, меняется и иконостас кумиров. К числу властителей, в правление которых территория страны увеличивалась, а супостаты страшились русского оружия, относятся многие князья и цари, начиная с Владимира Мономаха и Мстислава Великого, заканчивая генсеком Иосифом Сталиным. Самые плохие руководители России, с точки зрения российской истории, приходятся на постмонархический период – это Владимир Ленин, Михаил Горбачев, Борис Ельцин. После правления этих людей страна становилась меньше, а ее военный авторитет ниже.

  Повторяю, мы говорим о критериях оценки исторического «вклада» с точки зрения страны, которая обращает на себя внимание, прежде всего, своими территориальными богатствами и славой защитника мира от супостатов. Если бы речь шла о другом государстве, у которого другая слава, то и его герои с «антигероями» определялись бы по совсем другому принципу.

  Критерии определения фактов, которые могут претендовать на звание «исторических», особенно важны для провинции, где краеведы и историки, волей-неволей, следуют в фарватере официальной исторической науки. Получается, что они должны на местном историческом материале искать подтверждение тому, что Толстой определил как «жестокость, грабеж, правеж, грубость, глупость, неуменье ничего сделать». К чему это приводит, хорошо видно на примере такого города как Новосибирск – крупнейшего мегаполиса современной Сибири.

  Не многие знают, что наполненная творческим напряжением жизнь этого поселения на Оби прослеживается едва ли не со времен Бориса Годунова. Хотя принято считать, что Новосибирск – город молодой, ровесник прошлого века. Дело в том, что коммунистические идеологи еще на заре советской власти решили купировать несколько столетий истории этого города. Так появился витринный «Нью-Чикаго» - промышленный и научный центр, мгновенно выросший из деревни. Наглядное доказательство преимуществ социалистического строя – пропагандистская икона для всего загнивающего империализма.

  Ради того, чтобы явить миру «куклу», похожую на мальчика-кастрата из церковного хора, большевики принесли в жертву Никольский погост, из которого как бабочка из кокона после всех метаморфоз в 20 веке выпорхнет современный Новосибирск. Построенный еще в те времена, когда молодой царь Петр строгал доски в Голландии, этот «центр русско-телеутской торговли» находился рядом с конным бродом через Обь (тем самым бродом, по которому в 19 веке проляжет первый железнодорожный мост) и играл важную роль в событиях той эпохи. Речь идет, ни много ни мало, о присоединении к Российской Империи той территории, которая нам сегодня известна как Алтайский край вместе с Кемеровской и Новосибирской областями.

  Решились бы строители нового государства на столь тяжелую операцию, если бы сами не находились в плену «соловьевской» традиции? Ведь прошлое Родины, наблюдаемое «с высоты сегодняшнего дня», на самом деле, немногого стоит. Да и зачем копаться в «преступлениях царизма», если они все равно предназначены на «свалку истории»? Вероятно, так могли рассуждать отцы переименованного Ново-Николаевска, закладывая в качестве центрального сюжета о происхождении этого города факт прибытия на строительство моста через Обь рабочих-вахтовиков. А вот с точки зрения народной историографии – той самой, которая видит прошлое России как процесс становления территориального монстра, отвечающего за порядок на планете – с этой точки зрения Новосибирск имеет совсем другие поводы ощущать начало своей жизнедеятельности. Его сердце забилось в далеком 1697 году, когда на границе с грозной Телеутской землицей был поставлен беззащитный Никольский погост. Имеющиеся в распоряжении исторической науки данные позволяют предположить, что под прикрытием торговли пушниной и рабами здесь осуществлялся сбор информации и координация тайных операций на территории сопредельного государства, охватывавшего в те годы  все Верхнее Приобье. И финансировали эту деятельность, скорее всего, горнозаводчики Демидовы, потому что плодами тайной миссии Никольского погоста воспользовался отнюдь не Петр Первый, а Акинфий Демидов, которому было позволено на просторах бывшей Телеутской землицы создать собственное государство (кстати, сохранявшее свою автономию вплоть до времен императрицы Елизаветы).

  Вот такой «дым Отечества» должны были бы вдыхать новосибирцы, если бы не «соловьевский» взгляд на историю России! К сожалению, до сих пор все эти данные остаются недостоверными, так как никто не занимался исследованием доказательств того, что в юности Новосибирск, действительно, был Никольским погостом, в котором работала команда «служилых людей» во главе с Федором Креницыным-Кривощеком. А ведь на кону – Новосибирск как исторический центр петровской эпохи, своим рождением открывший эпоху освоения Верхнего Приобья – самого великого и самого последнего российского территориального приобретения за Уралом!

  16 апреля 1945 года начался знаменитый штурм Зееловских высот под Берлином, который завершился тем, что столица Третьего Рейха осталась без 9-й немецкой армии. Она была уничтожена в ходе этой операции, оставив Берлин без надежды на спасение.

  Какое отношение к этому великому событию имеет наш Новосибирск – в то время 600-тысячный город на берегу далекой холодной Оби?

  Оказывается, имеет. Дело в том, что успех Зееловской операции нередко связывают с ее необычным началом, когда противник был неожиданно ослеплен огромными, двухметровыми в диаметре, прожекторами, луч которых бил на 35 км. Со всех концов огромные грузовики с установленными на них зенитными прожекторами и боевыми расчетами по 4 человека тайно стягивались к рубежу готовящейся атаки. За два часа до рассвета 16 февраля 1945 года они получили команду, и 140 лучей одновременно ударили по объектам атаки слепящим светом, что дало психологический перевес штурмующим. Все эти прожекторы были поставлены на фронт из Новосибирска. Там, в стенах переоборудованного трамвайного депо, работал единственный в СССР прожекторный завод. Таким образом, оружие, с атаки которого началась последняя битва Второй Мировой войны, было «выковано» в современной столице Сибири – вот такой исторический факт.

  Если исходить из позиций академической науки, все это не имеет исторической ценности, поскольку взгляд историков, которые придерживаются «общечеловеческих ценностей», прикован к совсем другому зрелищу. Они видят орды большевиков, которые штурмуют Берлин, и это причина будущей «холодной войны». Причем тут какие-то прожекторы? А вот с позиций «аборигенного» взгляда на историю Отечества, сюжет об эвакуации в Новосибирск прожекторного завода – это и экспозиция в местном музее, и глава в учебниках по краеведению, и памятник в центре города, и название улицы… Понятно, что вклад Новосибирска в победу над Германий нельзя сводить к организации производства зенитных прожекторов Б-200. Достаточно сказать, что за годы войны вся антигитлеровская коалиция по ленд-лизу дала Советскому Союзу 14 тысяч истребителей, а один Новосибирск – более 16-ти. Вот только про ленд-лиз помнят все, а про Новосибирск? Между тем, у жителей этого города есть не менее десятка «железных» поводов испытывать чувство глубокой причастности к Дню Победы. Только где они? Хранящие скорбное молчание стелы памяти не заменят атрибутов туристического внимания, которые бы свидетельствовали о пересечениях жизни военного сибирского города со стремниной главных событий Великой Отечественной войны. Именно эти сюжеты должны были составить центральную канву повествования о Новосибирске 1941-1945 годов, чтобы город имел возможность обнаружить себя перед лицом страны и мира однозначным участником минувшей войны.

  Все это не поздно сделать и сейчас. Давайте вернем Новосибирску его память. Как только это случится, на месте нынешнего «стареющего юноши» мы увидим чеканный лик города-воина – одного из тех, что питают воодушевляющий нас образ России, властительницы горизонтов. Разве не этих эмоций мы ждем от истории нашей Родины? Так давайте ее делать!

Федор ГРИГОРЬЕВ

НОВОСИБИРСК