ДЕЛО СОЛОДКИНЫХ-АНДРЕЕВА: ШАГ ДО ПРИГОВОРА... Часть II

Александр Иванович ТИХОНОВ, четырёхкратный Олимпийский чемпион по биатлону: «НОВОСИБИРСК ОТЛИЧИЛСЯ ОСОБО»

 

  Здравствуйте, всем! Долго не виделись.

  Долго я не был на почти родной земле. Прожил здесь двадцать пять лет. Вот смотрю на Обь родную, пляж. Настолько все близко. Я приехал поступать в техникум физкультуры. Общежития не было, денег не было. Мы ходили на вокзал, разгружали вагоны и на пляже спали. Отдыхали, сдавали экзамены. Как будто это было вчера. Хотя прошло уже столько лет.

  Но довольно воспоминаний, перейдем к теме сегодняшнего круглого стола. Вы наверняка помните, как все было и с чего начиналось. Я кому-то показался опасным в будущем политиком. К тому же, на кону стояли большие деньги. Огромные деньги. Деньги Михаила Живило.

  Я знал Михаила Живило. Но мы не были друзьями. Солодкин - друг! Я этого никогда не скрывал. Я ему сегодня подписал книгу, как другу и старшему брату – Александру Наумовичу. Я считаю его одним из самых талантливых руководителей в спорте. Начиная с Первомайки, мы дружим более сорока лет. Это настолько обаятельный, интересный человек. Во всех отношениях. С прекрасной памятью. За что бы он ни брался, у него всегда все получалось. Я ему сегодня написал: «Эти строки для нас: Крым, дым и медные трубы – это о нас с тобой!» В его деле фигурирует та же «команда» из МВД, что была и у меня. Те же самые лица. Я сейчас пишу три книги. Третья книга будет книгой воспоминаний. Где я буду писать о многих, многих вещах. И она будет касаться нашего уголовного дела.

  С чего все началось?

  Я не буду останавливаться на деталях. Живило, на удивление всем, получил кредит у американцев – 180 миллионов долларов, восстановил КМК, он был полу-разворованный завод. Когда восстановили, пошла продукция, завод стал интересен. А тогда Дерипаска женился на дочери Юмашева, на тот момент управляющего делами Президента.

  Естественно: кто такие Живило, а здесь управделами, Дерипаска – бизнесмен, имеющий поддержку на всех уровнях. Попытались забрать. А забрать не получалось. Живило выиграли, как сейчас помню, восемнадцать судов. Вот с этого все и началось.

  В это же время в Новосибирске отняли лицензию на стрельбище и я прилетел разбираться.

  За трое суток до обыска на биатлонной базе меня предупредил один большой чин динамовский: «Саша, на тебя готовится очень серьезная тема. Тебе надо уехать. Скрыться ночью. И ничего не будет».

  А это преддверие олимпиады.

  Потом звонит секретарь: «Поднимись в туалет на третий этаж». Я поднимаюсь. Стоит человек, которого я прекрасно знаю. Говорит: «Слушай, ищи черный ход. Если не сегодня, то завтра придут».

  Я говорю: «У меня Олимпиада! Куда придут?»

  А потом случился обыск. Ввалились все в масках. Красивое шоу было. Стоит капитан. Мне так головой кивает, достает сигарету (а я тогда не курил), дает мне ее, плечом поджал к окну и говорит: «Александр Иванович, мы к вам с большим уважением. Если все в таком виде проходит, то у них на вас ничего нет».

  А ничего и быть не могло.

  Вы знаете, та четвертая камера ИВС на улице Коммунистической, где меня содержали. В это здание (ФСБ), я ходил не один раз как динамовец. Когда Фролов был начальником КГБ области, мы с ним дружили. Выпивали по коньяку по окончанию сезона, когда я получил орден Красной звезды. И вот в этом здании я оказался узником. Не давали воды. Не давали передачи: «Подпиши чистый лист!» Об этом я уже рассказывал и писал.

  То, что касается Никитина - я прямо скажу: редкий подонок. Мне рассказали, как он попал в РУБОП, как его повышали в звании. Вы помните, его поймали с железякой (Никитин был задержан с неучтенным оружием на вымогательстве у коммерсанта) в кармане? Его приручили: посидел он четыре дня в четвертой камере, в которой сидел я.

  Мне надзиратели рассказали: когда его поймали, его заперли в камере, он до параши в углу не доходил. Он валялся на полу. Весь обгаженный собственным дерьмом. И пальцы в кровь стер об краску – скребся в дверь. Следы остались. Охранники говорили, что дверь с тех пор не красили. Орал: «Мамочка, спаси!» Она у него тоже где-то в органах работала.

  Вот его и сделали цепным псом.

  Я ему тогда еще сказал: «Ты закончишь намного хуже, чем я и все, чьи судьбы вы исковеркали».

  Были постоянные угрозы. Давили на психику. Вывели меня из камеры Никитин и еще один, фамилию не помню. Ведут через двор, заваленный железом, арматурой. Руки за спиной. Обсуждают между собой: «Ну, что, может, здесь замочим?» Я схватил их за шкварник, как тряханул. Говорю: «Я вас сейчас обоих здесь замочу».

  Потом завели в комнату. Никитин подсаживается ближе. Такой наглый, вальяжный. В петлице пиджака вижу микрофон. Задает вопросы. Я говорю, слушай, «Глеб Егорович», сядь подальше. Ничего ты нового не услышишь. Не старайся. Не лови. Таким, как ты нужно с метлой ходить, подметать за нормальными людьми, а тебе еще погоны надели!»

  А Никитин с надрывом: «Да я тоже в этой камере тянул!» - на блатной жаргон перешел.

  В прессу постоянно сливали информацию, что через меня заплатили за покушение. То 160 тыс., то 180 тыс., то 220 тысяч долларов.

  Со мной творили беспредел. Перевозили по ночам. Не кормили. Не давали воды. На допросы в Искитиме - по коридору: «Бегом!!». По лестнице – «Бегом!!». А у меня ноги больные. Справа ротвейлер, слева доберман привязаны. Между собаками проход полметра. Нужно было не промазать, пробежать.

  На Коммунистической «закрывали». Клетка для прогулок. Зима. У меня легкая одежда. Холодно было. Собаки лают. Все делали, чтобы меня сломать. Перевозили из тюрьмы в тюрьму. То в Искитим. Последнее, где я был – «на психах». Так это у нас называют? Где сидят заключенные с открытой формой туберкулёза. Мне предлагали там сделать операцию. «Колись! Не таких ломали». Я им ответил: «Не таких ломали, а такого не сломаете!» Все это было для того, чтобы я подписал чистый лист.

  Только, как ни старались «пришить» мне ничего не смогли.

  Заключенные смотрели на меня и говорили: «Если с тобой так, то кто мы в этом мире?»

  Спасибо друзьям. Помогали. У меня был Николай Михайлович Харитонов, спасибо ему огромное. Я нашел визитку, которую он мне подписал в четвертой камере: «Саша, держись!». Заламинировал. Она сейчас лежит в моем музее. А что касается Никитина, так вот лучшая ему характеристика. Перевозят меня ночью. Я говорю: «Попить дайте». У меня в камере отключили воду. Я без воды несколько суток. Дышал над парашей. Там воздух хотя бы повлажнее немного. Останавливает машину у киоска Никитин, покупает бутылку воды.

  - На, открывай сам. А то подумаешь, что я тебя отравить хотел!

  И добавляет: «Слышь, ты, предлагают шприцы с наркотой!» Я говорю: «Чего же ты торговца не прихватил?» Никитин: «А откуда я деньги буду брать?»

  У меня была агрофирма. На четвертый год работы признали лучшей в Европе. 19 тысяч гектаров. Восемьсот шестьдесят человек работало. Пекарни, магазины. Мясное производство. Рыбное производство. Для детей с нарушением вестибулярного аппарата клуб бесплатный. Я тратил огромные деньги на содержание всего этого хозяйства. Меня забрали и все это развалилось. Люди спились. Я говорю Никитину, что из-за него почти тысяча человек без работы осталась. А он: «Мне-то что!»

  Вот это сущность всей той команды: набить карманы. Я готов за свои слова ответить.

  Никитин дослужиться до генерала? Я думаю: бесплатно погоны таким людям не дают! Сегодня играет что? Деньги! И этого никто не скрывает.

  Клянусь вам, мне 68, но я бы его насквозь пробил, хребет в обратную сторону вывернул этому подонку, если бы он здесь был!

  Я постараюсь, когда будет суд, обязательно прийти к нему.

  А по делу Солодкиных - я надеюсь на оправдательный приговор для Александра Наумовича. Если этого не будет - я заявлю на своем сайте, в прессе – где угодно. Обращусь на самый верх. Я свое мнение скажу везде: «Беспредел по всей стране. Но Новосибирск особо отличается».

 

 

Алексей АЛЕКСАНДРОВ, депутат законодательного собрания Новосибирской области: «ДЕЙСТВУЯ ВМЕСТЕ…»

  Есть такой закон: переход количества в качество. Если его спроецировать на нашу тему, то можно сказать, что количество решений политических, экономических происходящих с участием силовых структур, неизбежно ведет к изменению качества реакции на эти решения.

  Мы видим целенаправленное движения какой-то группы, с использованием силовых структур. Это началось с вашего дела, Александр Иванович, а может быть и раньше. Всё больше людей начинают собираться вместе и выяснять: за что с ними так поступили и почему такое стало возможно?

  Я вам скажу, как депутат: я только в туалет, может быть, один хожу, и там за мной никто не приглядывает. Я постоянно отчитываюсь. Если еду отдыхать куда-то, я должен объяснить людям, на какие деньги. Я на виду. То же касается исполнительной власти. Любой мэр, любой губернатор на ладони у общественности. Все видят: по средствам живет человек или его расходы в разы превышают доходы.

  Но как работает судебная власть, которая также независима, и с помощью которой также решают какие-то проблемы - не знает никто. А именно судебную власть все чаще используют для решения экономических или политических заказов. И мы примеры видим. И их все больше. И большее количество людей собирается и задает вопросы.

  К сожалению, наша четвертая власть некоторым нашим оппозиционерам уделяет столько внимания, сколько они не заслуживают. Честное слово. А когда проводятся какие-то патриотические мероприятия, то прессы нет. Сегодняшнее мероприятие стоит в том же патриотическом ряду, потому, что разговор идет о реформировании судебной системы. Но прессы нет.

  Почему я пришёл на этот круглый стол? Потому, что знаю Александра Наумовича Солодкина еще с лейтенантских времен, когда на Первомайке мы ездили в бассейн «Молодость». Сам в спорте был. Общаюсь со спортсменами. И для меня дико, когда его называют преступником. У Александра Наумовича было слишком много возможностей зарабатывать без криминальных схем, чтобы он начал заниматься преступной деятельностью.

  И Александра Александровича Солодкина я знаю: у нас округ был один. Его городской округ входил в мой областной. Так что его я знаю по общественной работе.

  Но особенно хорошо знаю Андрея Владимировича Андреева. Знаю отца его. Через отца мы и познакомились. В 1994 году была реорганизация внутренних войск, и я уволился. Работал телохранителем. Организовал охранное предприятие. Через год, после того как взяли под охрану Хилокский рынок, стал отвечать за работу службы безопасности. По оборотам Хилокский рынок стоит в одном ряду с Центральным рынком или Барахолкой. Он только позже образовался и имеет свою специализацию. Мы выстраивали отношения со всеми силовыми структурами.

  Напомню: наркотики и Хилокский рынок прочно ассоциировались. Чтобы сломать ситуацию, у нас с Андреевым, когда он стал руководителем оперативной службы Госнаркоконтроля, были выстроены четкие взаимоотношения. В начале 2000-х Хилокский рынок акционировали. У Андреева была масса возможностей попасть в акционеры, ну, наверное, 110 % таких возможностей. Но он этим не воспользовался. Я не знаю всех тонкостей уголовного дела. Я просто характеризую человека. Если бы Андреев имел такую корыстную цель, если бы это была направленность его жизни, ему не пришлось бы прилагать усилий для того, чтобы получать много больше, чем он получал от государства.

  Пять с половиной лет люди сидят, и нет никаких конкретных движений. А то, что касается Андреева, вообще ни в какие рамки не лезет. Это человек, с которым я общался на такие темы, когда разрабатывались мероприятия по задержанию наркоторговцев, там можно было срубить денег столько, что никакая барахолка не нужна. И после ареста Андреева развалилась вся оперативная работа. Более того, в прошлом году раскрыли целую систему, когда сотрудники Госнаркоконтроля для повышения показателей отчетности сами себе продавали наркотики.

  И на этой волне появляется такая мышиная возня, как процесс Солодкиных-Андреева. Это не красит ни следствие, ни суд. Что-то не так работает в правоохранительной системе и судебной власти. Пора уже начинать реформировать суды. Я думаю, сделать это можно только общими усилиями, только действуя вместе.

 

Олег ТОРОПКИН, генеральный директор отеля River Park:

«СИСТЕМА ПРАВОСУДИЯ НЕ АНАЛИЗИРУЕТ ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, А УДОВЛЕТВОРЯЕТ ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ «ЗАПРОС»

  В деле Солодкиных-Андреева много спорных эпизодов. Но самое главное, что тревожит больше всего - это манипуляция общественным мнением, удовлетворение мнимого запроса общества перед правоохранительными органами на те самые «посадки», о которых говорил наш Президент. Журналисты знают: другой, альтернативной точки зрения при освещении процесса Солодкиных-Андреева в массовых СМИ не было. Да, есть сайт семьи Солодкиных. Но сравните его весьма ограниченное влияние с огромной аудиторией телеканалов, последовательно отражающих позицию манипуляторов следствием.

  Этот «запрос на посадки» и есть фундамент той неправовой ситуации, в которой оказалось наше общество. Добиться перемен можно только наличием и проявлением позиции самого гражданского общества. И это один из главных мотивов, почему я участвую в обсуждении дела Солодкиных-Андреева. Чтобы судья и люди, которые принимали участие в фабрикации эпизодов этого дела, понимали — общество неоднородно. Что не все требуют крови этих людей (Солодкиных и Андреева – прим. ред.), которые, оказывается, по версии следствия испортили жизнь нашему городу, области и паразитировали на своих управленческих постах. Есть здравые, нормальные люди, рассуждающие иначе. Таких людей достаточно много, но риски и опасности, которые следуют за публичными заявлениями альтернативной позиции, сегодня таковы, что большинство старается не проявлять свою позицию активно.

  Я искренне сочувствую судье Чуб из-за роли, которую ей приходится исполнять. Более пяти лет манипуляторы формировали мнение жителей Новосибирска (хотя Солодкиных знали и в других городах), что нет никакого сомнения — на скамье подсудимых преступники! А судья, анализируя доказательную базу, предъявленную обвинением, конечно, не может не понимать, что за двести томов уголовного дела к ней попали. Понятно, что она не наблюдатель, не статист. Но она находится внутри системы, которая штампует приговоры.

  Вообще для российского общества очень характерно, что на таких постах, с такой степенью ответственности, зачастую оказываются не мужчины, а женщины. От которых мы все ждем мужества в принятии решений. Это парадокс! Александр Тихонов сказал, что верит в оправдательный приговор. Наверное, по характеру он оптимист. Собственно, и я себя таким считаю. Я тоже верю, что эти шесть лет бреда, абсурда должны сподвигнуть судью Чуб на какой-то человеческий поступок. Уверен, что многие трезво мыслящие жители города надеются на мужество этой женщины. На то, что она позволит себе быть порядочным человеком.

  Для чего я об этом говорю? Я искренне люблю нашу страну, люблю своих товарищей, мне хочется здесь жить и работать. Но это невозможно, если нет правил. Не дай Бог оказаться там, где не существует никаких правил. Сегодня об этом говорят бизнесмены, независимые аналитики, журналисты. Главная проблема страны - отсутствие развития, причина - отсутствие правовой системы, то есть, тех самых правил.

  Я не до такой степени погружен в анализ эпизодов этого дела, чтобы комментировать детали. Но я прекрасно понимаю складывающуюся практику и процедуры. Манипулирование общественным мнением, мнимое требование крови от имени общества и – реакция, «подачка». Система правосудия не анализирует представленные доказательства, а удовлетворяет так называемый «запрос». Вот весь ужас ситуации. Что можно сделать, чтобы её изменить? Показать, что этот «запрос» не очевиден. Что есть другой запрос — на объективность суда, на справедливость правовой системы. Запрос на те самые правила. Во всяком случае, это мой движущий мотив. И таких, как я, немало.

 

Андрей ЕЛГИН, общественный деятель:

«МОРАЛЬНУЮ ПОБЕДУ ОНИ УЖЕ ОДЕРЖАЛИ!»

  Пять лет назад, когда Андрей Андреев был арестован, мы ждали его сорокалетия, мы, все его друзья в жизни и по службе, хотели его поздравить с присвоением внеочередного специального звания «полковник полиции», ждали возможности пожать ему руку и поздравить с прекрасной карьерой, которую он на наших глазах совершал…

  Люди, кто занимались вопросами борьбы с оргпреступностью в 90-е годы, публику эту прекрасно знали и знают ей цену. Поверить хотя бы на секунду в то, что такой человек, как Андрей Андреев, офицер, совершенно честный, кристальный, к которому не липла грязь, который никогда не был стяжателем, всегда был готов подать руку, плечо подставить близким и даже посторонним каким-то людям, – чтобы он пошёл бы в услужение к Трунову и кому-то ещё из этой публики, это представить себе невозможно. Это такой бред, это самое тяжёлое оскорбление, которое можно было нанести. И которое за трёхлетнее разбирательство в суде ничем, слава Богу, не подтверждено.

  Нам пытались преподнести, какой же мотив должен быть у человека, чтобы он начал такими вещами заниматься. С первого дня мы слышали: «взяточник в погонах», «оборотень». Где теперь эти статьи, где обвинения во взятке? Ведь за это Андреев был арестован. Снимает прокуратура эти статьи, получается, оговорил его всем здесь известный Останин? И как можно верить остальным показаниям, которые Останин даёт, какие на это есть основания?

  Сегодня я хочу от всей души поблагодарить наших адвокатов и самих Александра Наумовича, Александра Александровича, Андрея Владимировича. Они сделали всё, что было в их силах и даже за пределами, чтобы сломать этот каток металлический, который на них накатился. И он сломался! Вся «доказательная база», если её таковой можно назвать, она уничтожена просто, разорвана в клочья стороной защиты. Моральную победу они все уже одержали.

  И я хочу пожелать, чтобы не только Александру Ивановичу Тихонову, но и нам всем «сон приснился». Ждём их всех на свободе!

 

Сергей ЕЛГИН, полковник полиции в отставке:

«МИРОМ ПРАВИТ ИНТЕРЕС»

  Я юрист, член Союза журналистов России, ветеран правоохранительных органов с 30-ти летним стажем, работал заместителем начальника СОБРа в своё время, был начальником отдела кадров РУБОП. Потом работал с Андреевым вместе с начала образования Госнаркоконтроля, где с 2003 года я служил в Окружном управлении. Поэтому я оцениваю происходящее с разных точек зрения.

  Когда я работал начальником отдела кадров, уже был полковником, пришёл Андрей Владимирович – тогда молодой офицер - устраиваться на работу в РУБОП после окончания учебного заведения МВД России. Его становление как человека, как личности, как профессионала и руководителя, в какой-то степени прошло у меня на глазах. Я хочу выразить свою позицию и позицию многих офицеров, которые служили вместе с Андреем Владимировичем: лично я никогда не верил, что он совершил то, что ему вменяется, что он предал интересы службы, и эту позицию поддерживают десятки офицеров как в МВД, так и в ФСКН, в том числе подтвердили это в суде.

  Когда я учился в Академии управления МВД России, очно, у нас была преподаватель по теории государства и права, она нас учила: «Миром правит интерес». Сегодня, когда мы говорим об общественном интересе, защите государства и личности от преступных посягательств, я не верю словам, обвинениям, которые предъявляются Андрееву в суде двумя-тремя «соглашенцами» - бывшими членами преступной группы, это им доказать не удалось: большинство лидеров этой ОПГ вообще его не знают и никогда не видели.

  Судебный процесс открытый, освещается в СМИ, наиболее полная информация - на ресурсе Солодкин.инфо, он широко обсуждается общественностью, в политических кругах, ветеранами и действующими сотрудниками правоохранительных органов, знаю, что даже изучается студентами на юридических факультетах. Более 5 лет я приглашался в СибАГС в качестве председателя Государственной экзаменационной комиссии, и в ходе госэкзаменов мы реализовывали среди сотен будущих юристов не только оценочную функцию, но и воспитательную. И с этой точки зрения я хочу отметить позицию адвокатов. Они могли бы спрятаться за технической стороной дела: идёт процесс да идёт. Тем не менее, адвокаты выражают, в том числе и сегодня, активную гражданскую позицию, которая формирует правосознание общества, профессиональной среды, и делают конкретные шаги для достижения провозглашённой Конституцией РФ цели – создание правового государства в России.

  Спасибо за внимание.

 

Татьяна ТИТОВА, адвокат:

«ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ОПРОВЕРГАЮТ ПОКАЗАНИЯ «СОГЛАШЕНЦЕВ»

  Андреев был задержан 2 ноября 2010 года. Довольно быстро следствию стало понятно, что те обвинения, по которым он был арестован, не подтверждаются доказательствами. Но следствие не было объективным. Вместо того, чтобы снять претензии к Андрею Владимировичу, против него были выдвинуты новые обвинения… По итогам судебного следствия и 4-х лет 7 месяцев его ареста отсутствуют какие бы то ни было доказательства виновности Андреева. Более того, имеющиеся в деле объективные доказательства фактически опровергают показания этих «соглашенцев» о причастности моего подзащитного к деятельности ПС и совершению каких-то иных преступлений.

  Говоря в целом, в этом «деле» институт досудебного соглашения используется вопреки заявленным целям его введения в законодательство. Используется для того, чтобы «вытянуть» обвинение, если оно имеет какие-то провалы, чтобы искусственно создать «доказательства», которых не было раньше. Первоначально «соглашенцы» не знали, не упоминали Андреева, а в последующих допросах начали просто вставлять его фамилию в число «участников ОПС». Наша надежда в том, что Суд будет критически оценивать такие показания. Этому была посвящена значительная часть нашей работы, наш анализ показаний к этому и сводился.

 

Светлана ТКАЧЕНКО, адвокат:

«ВМЕСТО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ – ГОЛОСЛОВНЫЕ УТВЕРЖДЕНИЯ»

…Как можно было направлять в суд «дело» практически в отсутствие каких-либо доказательств? Ведь было громко заявлено, что в Новосибирске существует преступное сообщество под руководством Трунова. Ну, многие знали, в 90-е годы, «лихие девяностые», и Трунова знали, и другие имена и фамилии звучали: «ленинские», «первомайские» и масса ещё людей. Которым посчастливилось – находятся в Законодательном собрании нашем, некоторые попали в места лишения свободы и уже освободились…

  Так вот, преступное сообщество, в котором обвинили Солодкина Александра Наумовича, Александра Александровича и Андреева, это было громкое заявление. Не более того. Потому что в силу Закона преступное сообщество должно характеризоваться определёнными признаками. И эти признаки должны найти подтверждение путём предоставления доказательств. Но вся совокупность доказательств состоит из голословных утверждений заинтересованных лиц, заключивших соглашения со следствием и получивших определённый бонус. Но извините! Нашим подсудимым не вменяются убийства, за которые получили наказание члены преступной группировки Трунова. К нам относится только экономическая составляющая, а по ней никаких доказанных фактов следствие не предоставило.

 

Николай УКРАИНЦЕВ, адвокат: «Я УПОВАЮ ТОЛЬКО НА ЗАКОН!»

  С первого дня, когда я стал защищать Солодкина А.А., глядя ему в глаза и тесно общаясь, я слышал от него: «Николай Николаевич, вам никогда, ни при каких обстоятельствах не будет стыдно за того человека, чьи интересы вы представляете». Вспоминая эти слова, хочу подтвердить, что я ни на секунду в этом не сомневался и не колебался никогда, отстаивая права этого гражданина.

  …Необходимо прекратить тенденциозность, которая с первого дня имеет место в этом процессе. Нужно просто поступать по закону. На этапе предварительного следствия и рассмотрения уголовного дела в суде отсутствует должный контроль со стороны надзирающих органов. Вот это самое печальное, что тревожит и нагнетает крайнюю тоску на меня, как на представителя гражданского общества. Ничтожность обвинения была продемонстрирована в ходе процесса. Очевидно, что ни один из постулатов такого серьёзного, чудовищного обвинения не выдержал критики и проверки на предмет относимости, допустимости. Количество допущенных нарушений норм уголовно-процессуального закона, конституционных гарантий, которые совершены в отношении моего доверителя, они вызывают уже не то что недоумение, они вызывают страх уже не у профессионалов, а уже у тех людей, которые далеки от юриспруденции.

  Мы, юристы, не можем разговаривать на разных языках с прокурором, с судьёй. Эти вещи закреплены в соответствующих положениях Организации Объединённых Наций. Я уповаю только на Закон.