КТО ЖЕ УБИЛ НИКОЛЬ? Продолжение...

Новая жизнь

  В камере изолятора временного содержания (ИВС) на возвышении из досок вдоль одной из стен, предназначенных для сна, сидели двое. Один из них поздоровался с вошедшим Мозгуновым и предложил закурить. «Про желание поесть не спрашиваю», - сказал задержанный. - «Вижу, что с похмелья, так что для начала надо выспаться», - располагающе добавил он. Мозгунов уснул только под утро, но сон был нездоровым – сказалось перенапряжение предыдущих дней. Снились собаки, Света, опера, следователь, зам. начальника с ярко горящими звездами на погонах, маленькая Николь в чем-то белом, с крылышками ангела и нимбом над головой…

  Проснулся Мозгунов от лязга камерного замка и громко прозвучавшего слова «ОБХОД!». В камеру вошел зам. начальника, поинтересовался, все ли в порядке. Один из сопровождавших его стал называть фамилии, услышав свою, нужно было отозваться, назвав имя-отчество. После окончания этой процедуры Андрей внимательно осмотрел помещение. Комната 3 х 5 метров, половина занята возвышением-лежанкой, в одном углу висит обычный рукомойник, под ним – бачок из нержавейки, этот же бачок заменяет и отхожее место. В противоположной стене – окно, но его закрывает металлический лист с набитыми в нем гвоздем отверстиями для вентиляции. Так как на дворе уже стояла холодная осень, в камере тоже было отнюдь не жарко, еще и гулял постоянный сквозняк. В общем, было совсем неуютно и не располагало к мыслям о прекрасном.

«Помощь» бесплатного адвоката

  Утром Мозгунова вызвали на допрос к следователю. Завели в маленькую комнатушку, разгороженную металлической решеткой с дверью. По ту сторону решетки стоял привинченный к полу табурет, а напротив него в решетке было вырезано окошко «a-la касса». Вошедший следователь, оформлявший ночью арест Мозгунова, с ходу сообщил, что жена Андрея пока не готова дать ответ о приглашении адвоката, а посему он предлагает заключить соглашение с государственным адвокатом, что платить ему не надо, и что он рекомендует опытного адвоката, который часто работает с арестованными в этом отделении.

  Получив эту информацию и сопоставив ее с услышанной вчера от зам. начальника вестью о разводе, понимая, что никого ближе и роднее Светланы у него в Новосибирске нет, а мама и брат далеко, Мозгунов вынужден был согласиться на сотрудничество с государственным адвокатом. О том, что его жена в это самое время обзванивает всех родных и знакомых в поисках адвоката для него, он, конечно, не знал.

  Рекомендованный следователем адвокат оказался женщиной преклонного возраста, которой больше пристало нянчиться с внуками, а не защищать преступников. То, что адвокат – женщина-старушка, у которой наверняка есть дети и внуки-внучки, привело Мозгунова в еще более угнетенное состояние. Как она сможет его защитить? И захочет ли это делать?.. Тем временем адвокат представилась и стала что-то говорить про 51 статью Конституции, что можно ничего следователю не рассказывать. Андрей спросил: «А как же явка с повинной?» Тогда адвокат захотела узнать, что именно Мозгунов сообщил при оформлении явки с повинной. Он, с трудом припоминая, что говорил оперативнику, пересказал адвокату придуманную им при помощи зам. начальника историю, утаив факт того, что на самом деле он даже не представляет реального развития событий, поскольку просто-напросто спал в это время! Сделал он это из-за того, что дверь в кабинет была приоткрыта, и Мозгунов опасался, что следователь или кто-то еще слышит его рассказ. Вдруг еще бить будут, если он скажет что-нибудь не так… Поэтому никаких подробностей его «явки с повинной» и всего, что ей предшествовало, он, разумеется, сообщать не стал. Впрочем, адвокат слушала его в пол-уха и просто порекомендовала Мозгунову повторить все это следователю, а уж суд учтет его признание, содействие следствию и вынесет гуманный приговор!

  Вернувшемуся в кабинет следователю Андрей сообщил, что согласен работать с предоставленным адвокатом, подписал свое согласие и стал рассказывать о событиях воскресенья. Вчерашний рассказ он помнил лишь в общих чертах, а потому при первом допросе появились новые подробности преступления, местами разительно расходящиеся с первоначальной версией. В конце «беседы» следователь прочитал записанное, и Мозгунов поставил свою подпись еще под одним доказательством своей вины…

«Встать! Суд идет!»

  На следующий день было назначено заседание в местном суде, где должна была определиться мера пресечения до суда. Время то тянулось, то бежало, резкий обрыв длительных возлияний и бесконечные стрессы возымели свое действие, и у Мозгунова случилось психическое расстройство, именуемое попросту «белочкой».

  Он стал слышать временами музыку, видеть в камере кошек и собак, которые при ближайшем рассмотрении оказывались вещами и обувью. Засыпая, он мог выходить в Интернет и общаться со Светой, читать новости. Потом видеогаллюцинации стали появляться и в периоды бодрствования. Нарисовав пальцем на стене экран телевизора, Андрей смотрел фильмы, временами ему казалось, что на животе появляется компьютерная клавиатура, и тогда ему становилось удобно набирать сообщения жене…

  Когда настало время, Андрея привезли в суд и подняли в зал на второй этаж. Подняли – почти в прямом смысле, впереди шедший конвой тянул его за наручники, а сзади его подгонял и торопил еще один конвоир. Переступив порог зала, Андрей на мгновение застыл. На него уставились зрачки семи видеокамер, а направленные головки микрофонов выглядели, как фасеточные глаза неведомых насекомых.

  «Андрей! Зачем вы убили Николь?» - прозвучал из зала голосок молоденькой журналистки. Когда-то давно, в той, другой жизни, Мозгунов видел ее на пресс-конференциях и даже, помнится, стоял рядом за фуршетным столом... Что он мог ей ответить сейчас?

  Далее было ходатайство следователя об аресте Мозгунова до окончания следствия. В своей речи следователь исказил показания Андрея до неузнаваемости и представил его ужасным убийцей, спланировавшим преступление заранее и действовавшим с особой жестокостью и цинизмом, к тому же скрывшимся с места преступления.

  Когда слово предоставили самому Мозгунову, он пытался возражать, что все не так, как преподнес следователь, просил до суда оставить его рядом с семьей, говорил, что без него жене и теще будет тяжело. Формально адвокат поддержала своего подзащитного, но прокурор полностью согласился с ходатайством, и судья после возвращения из совещательной комнаты, где был от силы минут пять, вынес постановление об аресте на два месяца до окончания следствия.

Не сажать, а лечить?

  Вернувшись в камеру, Мозгунов задремал. Ему снилась Света, он заметил ее через окошко в двери камеры, потом она заглядывала в окно с другой стороны, и Андрей видел ее лицо сквозь отверстия, пробитые гвоздем в металле. Он смог каким-то образом отогнуть лист и вылез из камеры. За окном был зеленый холм, а Света сидела вместе с подружками на покрывале и разливала водку в подставленные стаканы…

  Разбудил его лязг входной двери – следователь вызывал на очередной допрос. И снова кабинет с решеткой, снова холодный табурет, привинченный к полу. Адвокат заняла свое место за спиной следователя и достала книжку в яркой обложке, подстать тем, что берут с собой в электричку скоротать время – детектив или любовный роман. На этот раз следователь предложил Мозгунову рассказать свою автобиографию – для оценки психиатров, высказав мысль, что, возможно, действия Андрея основаны на старой психической травме и его надо не сажать, а лечить.

  Услышав про психиатра, Мозгунов начал описывать свое нынешнее состояние – звуки, красочные видения во сне и наяву, общение в Интернете без компьютера. Нарисовал на стене экран и предложил следователю взглянуть на него. Видения даже в тот момент были такими четкими и ясными, что Андрей искренне не понимал, почему следователь не видит экран, почему не верит в возможность выхода в Интернет силой мысли?! В какой-то момент тот остановил Мозгунова, предложив оставить этот рассказ для психиатра, на экспертизу к которому его обязательно отправят, а пока честно и не отвлекаясь отвечать на задаваемые вопросы. Тут адвокат оторвалась от своего занимательного чтива и поддакнула: «Да-да! Отвечайте на вопросы», - после чего снова углубилась в книжный сюжет.

  Мозгунов рассказал, как рос, как воспитывали его родители. Лучший детсад, лучшая школа, престижный ВУЗ, интересная, творческая работа: сначала видеомонтажер, затем – дизайнер-верстальщик, иллюстратор в ведущих изданиях столицы Киргизии, а после переезда в Россию – в газетах и журналах Новосибирска. Андрей выложил всю свою подноготную, все свои слабости и недостатки, даже нюансы своего отношения к противоположному полу… Как человек достаточно скромный, о своих положительных качествах Мозгунов сильно не распространялся, поскольку считает, что доброе слово о тебе должны говорить окружающие. Поэтому в протоколе допроса стараниями следователя, записывающего лишь негативные черты личности Мозгунова, он предстал в весьма нелицеприятном виде.

  Далее следователь попросил еще раз описать события «кровавого воскресенья», и получил очередную версию случившегося – с новыми подробностями, уточнениями и… серьезными противоречиями со сказанным ранее. На следующее утро была назначена проверка показаний с выездом на место в деревню.

Между сном и явью

  Вернувшись в камеру, Мозгунов, по совету следователя, постарался уснуть, чтобы к утру быть готовым к показу своих действий в доме Ольги. Сон не шел, что-то сломалось «в компьютере» в голове у Андрея. Программа не запускалась. Вместо снов его одолевали нагромождения беспорядочных кадров, сменявшиеся с огромной скоростью, «выключить монитор» у Мозгунова также не получалось, картинки и музыка не давали уснуть, и он ворочался и бормотал себе под нос, мешая спать сокамернику. Вконец обессилев от этой чехарды пестрых образов и звуков, Мозгунов все-таки забылся тяжелым сном. Ему снилось, что он выбрался из камеры и бежит к Свете, перепрыгивает через заборы, пробирается сквозь кусты и бежит, бежит… Устав от бега, он остановился перевести дух и в этот момент проснулся… Его колотило мелкой дрожью, вокруг все было как в тумане, он окончательно поверил, что это он убил девочку. Сознание не могло выдержать такого ужаса, и Мозгунов, схватив простыню и скрутив из нее жгут, сделал петлю и накинув ее на шею, стал искать, где зацепить второй конец скрученной веревки. В этот момент проснулся сокамерник, и увидев Мозгунова с петлей на шее, подскочил к двери и стал бешено колотить в нее. Заглянувший в окошко дежурный вызвал напарника и, ворвавшись в камеру, снял петлю и выбросил простыню в коридор. На Андрея нацепили наручники и вывели в комнату, где совсем недавно его допрашивал следователь. Дрожь не унималась. Мозгунов сидел на табурете и кричал, что без Светы ему жизнь не в жизнь и он хочет умереть.

  Минут через 10 в комнату вошли двое в белых халатах, и Мозгунов затих. Ему измерили давление – оно оказалось в два раза выше нормы. Пара уколов, таблетка и рекомендация успокоиться и спать… Мозгунова, затихшего и присмиревшего, вернули в камеру, где он спокойно уснул. Но ненадолго. Примерно через час действие медикаментов ослабло и галлюцинации возобновились. Он снова выглядывал в окошко в двери камеры и видел Свету, разговаривавшую с дежурным, людей в бронежилетах с автоматами, проверявших боекомплект своего вооружения… На самом деле в коридоре царил ночной дежурный полумрак и стояла тишина.

  Когда наступило утро, к окошку камеры подошел следователь и поинтересовался самочувствием Мозгунова, между прочим сообщив, что если Андрей не может ехать, то они найдут статиста, и он, по данным ранее показаниям, воспроизведет события на месте, однако, что он покажет и как – неизвестно. Он ведь может исказить показания и тем самым навредить Андрею. Мозгунов отказался от статиста и сказал, что поедет сам и сам все покажет… Следователь удовлетворенно кивнул и отошел. Андрей слышал, как следователь кому-то давал указания, что следует привлечь спецназ, надеть куртки с нашивкой «ОМОН», уточнял, кто будет сопровождать Андрея во время действий в доме Ольги и Сергея…

  Когда роли были распределены, Андрея вывели из изолятора и усадили в спецавтомобиль без лишних окон, предварительно нацепив на руки «браслеты». Ехать от Болотного до дома Ольги было не очень долго, расстояние чуть более 20 км, но за это время Андрей, находясь в состоянии между сном и явью, увидел за окнами, которых не было, много интересного. Он видел белые грибы высотой с ёлку, видел стайку ребятишек, водивших хоровод на опушке и махавших проезжавшему автомобилю. Потом на полу он увидел связку ключей от наручников и попытался ее поднять, чтобы снять сильно затянутые «браслеты», но ключи проскальзывали сквозь пальцы и снова падали на пол, когда ему все же удавалось ухватить ключ пальцами, тот растворялся в воздухе…

На месте преступления 

  Наконец прибыли в деревню. Мозгунова вывели из машины, и, сняв наручник с его правой руки, перещелкнули замок на руку провожатого. Возле дома Ольги собралась толпа из жителей деревушки – пенсионеры, бабушки… В первых рядах стояли камеры вездесущих репортеров, и опять Андрей ощутил обиду и горечь за нетоварищеское поведение коллег-журналистов.

  Мозгунов показал на дом и рассказал, что именно в этот дом он и его жена приехали дождливой пятницей, чтобы на следующий день уехать дальше. Перед глазами у него все плыло, он не видел лиц, только общие очертания предметов. Сидевшая за калиткой собака показалась ему тощей и ободранной, хотя прежде это был мохнатый упитанный пес. На крыльце веранды сидела женщина в красной куртке и по тому, как быстро ее увели за ограду под присмотр автоматчиков, Андрей догадался, что это Аня. В доме Андрей чуть не наступил на сидевшую кошку, но сосредоточившись и сфокусировав глаза, увидел, что это просто шерстяной носок. Следователь неотступно следовал за ним и фотографировал некоторые моменты. Также рядом находился сотрудник милиции и непрерывно снимал все происходящее на видео. 

www.ntv.ru/novosti/337556/

  Пока дело не дошло до показа сути преступления, Мозгунов уверенно рассказывал, где спал, где пили, где кто находился, но когда следователь попросил показать половой акт, он стушевался, ведь он понятия не имел, как насилуют маленьких девочек. Следователь начал нервничать – гладкость показаний ломалась! – и он прикрикнул: «Ну, покажи как-нибудь!» Мозгунов почему-то воспринимал все происходящее как спектакль, в котором он играет ведущую роль. С широченной улыбкой, будто изображая что-то забавное, он приставил ножки куклы, выполнявшей роль манекена, к животу. Обернувшись к следователю, он увидел кивок одобрения и собирался уже положить куклу на лежанку собаки, но режиссер-следователь напомнил, что нужно показать, как наносились удары ножом, и протянул ему пластмассовый нож. «Как и твой нож, тоже красный», - добавил он. Мозгунов взял нож и застыл… Куда были нанесены удары, он не знал. Тогда, в тот страшный день он видел, что кровь была внизу живота и на ножках девочки – и то, только спереди. И снова «на помощь» пришел следователь, подсказал, куда надо колоть. И Андрей с полной серьезностью исполнил роль жестокого убийцы… А камера все снимала, и следователь делал фото «зрелищных» моментов. Очнулся Андрей, когда ему приказали отдать нож и показать, что было дальше. А дальше он опять спокойно и уверенно рассказал правду – как обнаружил ребенка возле собаки, как бегал к соседке (указал ее дом), что он рассказал вернувшимся из лесу хозяевам и жене… Следователю оставалось лишь зафиксировать показанное на бумаге. Пока он писал, Мозгунов сидел в сопровождении милиционеров на том самом угловом диванчике, где оставил Николь после вызова «скорой». Рядом с диваном стояло кресло и то ли умышленно, то ли случайно на него усадили куклу-манекен. Сначала Мозгунов увидел, что из кружившего под потолком роя мух отделилась черная точка и, приземлившись на тело куклы, оставила на нем белую отметину, потом другая черная точка принесла на куклу белое пятнышко, потом еще и еще… Когда весь живот куклы был покрыт ровными рядами белых личинок, они, как по команде, стали двигаться вверх-вниз… Из-за спинки кресла показалась голова змеи с высунутым раздвоенным языком, вскоре появилась еще одна. Змеи спустились к манекену и, обвив шею куклы, уставились немигающе на Андрея, при этом дразнясь языками. Наверху кресла примостилась какая-то невиданная ящерица, светло-серая с темно-серыми разводами и коричнево-желтой полосой вдоль туловища, вот только лап у нее было не четыре, как полагается, а гораздо больше… Андрей попытался обратить внимание конвоиров на пресмыкающихся, но тщетно. Он удивленно подумал: «Неужели Ольге мало собак, она еще и змей завела…» Пока Мозгунов разглядывал новых обитателей дома, следователь закончил составление протокола и «главному герою» придвинули пачку исписанных листов на подпись. Не видя текста, поскольку глаза видели только внутренние образы, а явь была в тумане, он нарисовал какие-то закорючки вместо автографа…

  …Потом была обратная дорога в Болотное, состояние Мозгунова не улучшалось, он окончательно потерял связь с реальностью. Несколько раз его выводили из камеры, что-то спрашивали, он что-то подписывал, и снова его уводили в камеру. Приехал человек в белом халате, взял шприцем из вены на правой руке кровь и, увидев свежий синяк, поинтересовался, откуда он. Андрею было страшно рассказать, что его били, и он ответил, что его подхватил опер, когда он чуть не упал с лестницы. Доктор поинтересовался наличием иных синяков. «Нет-нет-нет!» - заверил его Мозгунов. Следователь воспользовался предоставившейся возможностью и быстренько состряпал протокол медосвидетельствования, в котором зафиксировал синяк на правом предплечье. Андрей не догадывался, к чему приведет подписание данного протокола.

  Образец крови взят, слюна упакована в пакетик, срезы ногтей тоже аккуратно собраны и опечатаны, все необходимые протоколы подписаны. Мозгунова срочно одного спецэтапом везут в Новосибирск, в следственный изолятор. СИЗО отказывается принять избитого и почти невменяемого арестанта, и Мозгунов был доставлен в больницу для зэков, где прошел двухнедельный курс восстановления после отмены алкоголя. За время лечения дважды приезжал адвокат, и Андрей узнал, что Света от него и не думала отказываться, все это были уловки полицейских, чтобы выдавить из него признательные показания. После курса лечения Мозгунова отправили на месяц в стационар психиатрической больницы на психолого-сексолого-психиатрическую экспертизу. Врачам он пытался рассказать все, что видел на самом деле, и убедить, что он не убивал и не насиловал маленькую Николь. О принуждении к даче признательных показаний он говорил намеками, поскольку на беседах с врачами всегда сидел охранник в форме, и Андрей боялся, что его снова будут бить…

  Месяц пролетел, и Андрей снова оказался в Болотном, в той же камере, но теперь он был более уверен в своей невиновности, он знал, что за него заступится нанятый женой адвокат, что родные и друзья не верят в его виновность, к тому же при ознакомлении с экспертизами он узнал, что на ноже крови не было, да и вообще при проведении сравнительной экспертизы ран с тела ребенка и ран, нанесенных ножом Андрея, установлено, что часть ранений не были нанесены его ножом, остальные исследованные раны были скользящими и определить, каким ножиком они сделаны, невозможно. На одежде Мозгунова и его нижнем белье кровь вообще не обнаружена, кроме следов на куртке, в тех местах, где тело Николь касалось ее, когда он выносил ее на улицу, в верхней части куртки ни брызг, ни пятен крови нет, как нет ее и в карманах куртки, куда Андрей убирал якобы окровавленный нож после убийства. При исследовании тела ребенка следов изнасилования не обнаружено, не обнаружена и сперма и иные биологические следы, принадлежащие Андрею. При закрытии предварительного следствия Андрей вместе с адвокатом ходатайствовал о прекращении уголовного преследования в виду отсутствия улик и получения признательных показаний под давлением.

Надежда тает...

  Следователь отклонил данное ходатайство (как он сам потом признавался адвокату) под давлением сверху, под угрозой потерять место работы и погоны и передал дело в суд… Да еще и так совпало, что в сентябре 2012 года в Новосибирске был создан отдел по борьбе с педофилией и, наверно, кому-то это было на руку, ведь теперь можно было, не напрягаясь, получить звездочку покрупнее на погоны. http://nsk.dk.ru/news/v-novosibirskoj-policii-poyavitsya-otdel-po-borbe-s-pedofilami-236638742

  В зал суда Мозгунов попадал невыспавшийся, усталый и морально убитый. Утро начиналось в 6 часов, затем томительное ожидание в течение трех часов в распределительном боксе, поездка в тесном отсеке в холодном спецфургоне до здания суда, прогулки в наручниках в сопровождении двух, а то и трех вооруженных конвоиров до зала, под взглядами сидящих в коридорах вольных граждан и, наконец, клетка, в которой Андрей сидел (или стоял) во время судебных заседаний… Соответственно, подавленное состояние, в котором он находился во время заседаний, не дало ему возможности грамотно и в полной мере отстаивать свою невиновность.

  Анна Карпова, выступавшая в роли потерпевшей как мать погибшей Николь, в начале процесса неоднократно не являлась на заседания без каких-либо на то причин, не уведомляя суд о своей неявке. Суд не счел ее действия неуважением и не выяснил причину отсутствия в зале. Когда все же удалось собрать всех участников событий того рокового воскресенья, то при допросе Анна и Ольга придумали Сергею алиби: будто бы во время убийства Николь тот находился в сарае-конюшне в другом конце огорода и ничего не слышал. Сам Сергей при допросе путался в своих ответах, рассказывал совсем другую версию событий, резко отличавшуюся от рассказа следователю во время допроса, но суд не усомнился в правдивости его показаний и принял на веру показания Анны и Ольги об отсутствии Сергея в доме. Показания Светланы Мозгуновой суд во внимание не принял, хотя ее слова, как на допросе, так и в зале суда, были идентичны и последовательны…

  Также Сергей отрицал в суде и свой поспешный отъезд после встречи в доме с Аней и Светой. Не кроется ли в этом отъезде причина отсутствия орудия преступления в доме?

  Эксперт-патологоанатом чуть не накинулся на Мозгунова с кулаками и оскорблял его, стоя на свидетельской трибуне, но и тут суд не обратил внимания на предвзятость показаний эксперта. Эксперт-психиатр, вызванная, чтобы уточнить состояние А. Мозгунова во время допросов, утвердительно заявила, что последовательность описываемых событий и наличие подробностей свидетельствует о правдивости показаний и полной вменяемости Андрея в дни допросов. По ее версии, «белая горячка» наступила уже после проверки показаний на месте, а потому нет повода сомневаться в законности протоколов.

  Отдельное заседание было проведено для допроса сотрудников милиции Болотного. Опера в голос отрицали какое-либо психологическое давление на А. Мозгунова, а тем более применение физических пыток… Зам. начальника также отрицал свою причастность к получению признательных показаний. «Сам согласился дать явку с повинной, совершенно добровольно!» Врач, подписавший протокол медосвидетельствования, заявил, что он лично осмотрел все тело А. Мозгунова и кроме синяка на правой руке, ничего не увидел.

  Следователь утверждал, что видеозапись проверки показаний, ставшая доступной всему миру в сети Интернета, НЕ ВЕЛАСЬ, о чем есть соответствующая запись в протоколе. Журналисты на место проверки не допускались. Видеозапись потому и не была приобщена к материалам дела, что на ней явно видно неадекватное поведение Мозгунова, свидетельствующее о наступлении «белой горячки» и ставящее под сомнение все его показания, начиная с первого допроса…

  Таким образом, когда А. Мозгунов рассказал все, что на самом деле происходило в то воскресенье и последующие дни, его слова (кроме вымысла об изнасиловании и убийстве) были отвергнуты судом как неправдивые и не соответствующие действительности.

  В суд приходила мама Андрея и рассказала о его жизни и воспитании, о свойствах характера и жизненной позиции. Судья слушала ее, прикрыв глаза и не особо вникая в рассказ. Вызванные в суд руководители, у которых А. Мозгунов работал долгое время, также говорили о добром, отзывчивом и не способном к злу человеке, но судья в это время рисовала ромашки и так же не вникала в психологическую часть натуры подсудимого.

  Во время прений прокурор сделала упор на слова Андрея, используя противоречия ему же во вред. Так, например, поскольку в деле не было точного описания ножа, то, соответственно, нож был другой, не тот, который изъяли в доме Светы. То, что не были обнаружены следы изнасилования, не означает, что его не было, ведь эксперт пояснил, что на теле было множество ножевых ранений, и обнаружить иные повреждения половых органов не представилось возможным. Выводы экспертизы трупа гласят, что в области половых органов есть лишь одно ножевое ранение, а не множественные. Суд же в данном случае поверил словам эксперта, а не результатам исследования. В том, что не обнаружено биогенетических следов А. Мозгунова на теле Николь, виноват он сам, поскольку вытер девочку ее же колготками и стер следы. Ответные речи Мозгунова и его адвоката, указывавших на противоречия в показаниях, сомнительность ответов оперативников, положительные характеристики с работы, места жительства, отсутствие сексологических патологий и особенный склад характера А. Мозгунова, не оказали на судью должного воздействия. Прокурор запросил по совокупности преступлений 22 года в колонии строгого режима.

  Последнее слово Андрея было кратким: «Я пацифист, при любом виде насилия скорее подчинюсь ему и сделаю, что велят. Я пьяница, но не насильник и не убийца».

  На следующий день судья огласила приговор: 18 лет строгого режима и 2 года надзора после отбытия основного срока. Полмиллиона рублей выплатить Анне Карповой в качестве морального ущерба.

  Суд апелляционной инстанции не углублялся в рассмотрение вынесенного приговора и поданных А. Мозгуновым и его адвокатом жалоб, и оставил приговор без изменений. А. Мозгунов написал надзорную жалобу в Президиум Верховного Суда, но ее даже не стали рассматривать, ответив, что суд первой инстанции вынес правильное решение и оценил все доказательства по делу с должной долей относимости.

  Прокуратура Новосибирской области, а вслед за ней и Генеральная прокуратура на просьбы Андрея Мозгунова также ответили отказом.

  В настоящее время А. Мозгунов сидит в колонии строгого режима. На работу его не берут, ввиду тяжести и, прямо скажем, поганости статей, по которым он осужден. Найти применение своим талантам и опыту он не может по тому же поводу.

  Анна Карпова живет какой-то своей жизнью и неизвестно, вспоминает ли свою маленькую Николь. Аня наверняка знает, кто убил ее дочку, но молчит, возможно, ее попросту запугали…

  А те люди, которые писали об этом страшном преступлении статьи http://news.ngs.ru/more/716737/ и обсуждали «жестокий поступок Андрея» http://news.ngs.ru/comments/716737/, просто забыли о его существовании, и теперь никого не интересует его судьба. Поистине «слово не воробей».

  Четыре дня снов и 18 лет колонии… Без доказательств вины.