Владимир ГУСЕВ: "РУССКИЙ ОРКЕСТР ПРАВА НА ФАЛЬШЬ НЕ ИМЕЕТ!"

Продолжение. Начало читайте здесь.

  - А саму горбачёвскую перестройку и ельцинскую реформацию вы восприняли, как и большинство деятелей культуры, на «ура»?

   - С оглядкой. Помню, в 1992 году мы были в поездке в американском Миннеаполисе – городе-побратиме Новосибирска. И вот, сидим за столом с американцами, которые «за рюмкой чаю» вспоминают свои тридцатые тяжёлые годы… Вспоминают, проводя параллель с нашим ельцинским развалом. У них на лицах была написана плохо скрываемая эйфория от происходящих в России событий. «Вы поймите, - толкуют они нам, - демократия – самый правильный, единственно верный путь развития и существования человеческого общества! Да, у вас будут болячки роста! Но вы их пройдёте!»

   Сижу я, их слушаю и думаю: «Эх, наивные американские хлопцы! Не знаете вы русских! У вас эти болезни роста после Великой депрессии закончились через десять лет, а у нас будут тянуться с полвека! Стоит ли того наша, хвалёная российская демократия?»

   На дворе сейчас какой год? С момента прихода к власти Горбачёва прошло почти сорок лет. И конца-краю пока не видно реформам, перестройкам и прочим «прелестям» …

   Вот, ведь парадокс: в России живут исключительно добрые, умные, всё понимающие люди! Но – понимая всё-всё-всё – долго запрягают! Непозволительно долго! А потом – куда ни поедут – без конца напарываются на одни и те же грабли. Почему у нас так? Понять не могу!  Ведь если оценить по большому счету все, испокон века проводившиеся на Руси реформы, можно сказать определённо: ни одна из них на нашей территории и среди нашего народа не прошла! Ни одна!!.. Даже столыпинская.

  - Ну, как же, «ни одна», Владимир Поликарпович! Хоть одна-то всё же да прошла! Сто лет назад. И называлась она – Великая Октябрьская Социалистическая Революция.

   - Ну, да. Эта, конечно, прошла… Только по историческим меркам продлилась очень недолго – всего-то 70 лет!

   - Жалеете, что завершилась так быстро?

  - Не в том дело, сожалею я или нет. А в том, что от реформы к реформе мы почему-то переходим, как слоны в посудной лавке: сначала раскурочим, разобьём, разрушим всё до пустыря, до поля дикого, сами одичаем, а потом спохватываемся: «Господи, что ж мы наделали-то, дураки?!» И начинаем всё с нуля… Как это было в 1917-м… Как это было и в 1991-м…

   А ведь, между прочим, в той, советской действительности, было очень много разумного, взвешенного и интересного.

  - Спору нет! Кстати, вы были членом КПСС?

  - А как же!.. Даже членом горкома партии два срока был…

  - Партийный билет сожгли, порвали, или отнесли обратно в райком?

  - Нет, не сжёг и не порвал. Сдал в государственный архив. В отличие от вашего знаменитого коллеги – советского журналиста-международника Мэлора Стуруа!.. Который доклады Хрущёву и Брежневу писал в своё время. Вот он-то как раз и порвал свой билет члена КПСС!.. Я его встречал в Америке. Он там читал лекции в университете. Говорит мне: билет порвал, думал, оценят такой жест. Не оценили. В новой России пенсия у него оказалась меньше, чем у жены. А жена – домохозяйка. Вот и уехал в США. Здесь, говорит, хоть деньги приличные платят…

  - М-да! Не знаю, что на это и сказать. У меня тяжелое отношение к подобным поступкам и людям, их совершающим… Давайте лучше вернемся к вашему светлому образу!  Вы новосибирец по роду-племени, или из приезжих будете?..

  - Родился я в Чанах Новосибирской области. Потом жил в Убинке. А с 1949 года живу в Новосибирске. Здесь получил все аттестаты и дипломы: оканчивал школу № 99, параллельно – 6-ю музыкальную по классу баяна, затем поступил в музыкальное училище, которое окончил за три года. Ну, а дальше – Новосибирская государственная консерватория! Её я окончил в 1965 году…

   - Нет, Владимир Поликарпович, подождите! Так телеграфно рассказывать о себе – это не дело! Слишком скупыми мазками рисуете! Давайте-ка поподробнее!..

   - Я полагаю, что о себе не стоит слишком уж выразительно распространяться…

  - Отчего же! Ведь интервью я беру именно у вас!.. А почему я это делаю? Да потому что вы – народный артист России, Почетный гражданин Новосибирской области, многолетний художественный руководитель и главный дирижер Русского академического оркестра нашего региона… Неужели полагаете, что читателю не интересно, как люди приходят к такому успеху, с чего начинают?.. Вот, например, у меня есть наводящий вопрос: почему в музыкальную школу вы пошли учиться игре на баяне? Почему вы вообще туда пошли?..

  - С этим всё просто! Дело в том, что закончилась война, пришёл мой дядька с фронта и в доме появился на сундуке баян! Мальчику Володе Гусеву эта штука показалась любопытной… Да и дядька на ней замечательно играл! Во всяком случае, мне так тогда казалось. С этого всё и началось!..

   Кроме того, я неплохо пел. И имел к тому сильную тягу. Родители иной раз хватятся меня: где Володя? А Володя уже стоит на сцене клуба и вовсю поёт в зал…

  - Получается, вы – из музыкальной семьи? 

  - Нет! Музыкантов в семье не было. Дед в связи работал… Отца я видел единожды и очень слабо помню – в 1942 году он заезжал к нам проездом на фронт…

  - Погиб отец?

  - Погиб. И весь ужас состоит в том, что я отыскал его могилу лишь недавно – когда мне исполнилось семьдесят лет…

  - А разве в похоронке не было указано место? Или не сохранилась похоронка?..

  - Сохранилась. Но там было написано, что захоронили отца в Карелии, у озера с мудрёным финским названием. А за время, прошедшее с войны, людей, помнивших все названия многочисленных карельских озёр, в тех местах практически не осталось.

  Но найти всё же удалось. Как выяснилось, в 50-е годы все захоронения советских воинов в Карелии были объединены в три братские могилы. И вот, у поселка под названием Салми находится одно из этих захоронений, где лежат около 1300 солдат и командиров Красной Армии. Среди них -  и мой отец… Он по специальности был учителем. Когда его призвали, оканчивал Томский университет. Ему оставалось сдать лишь госэкзамен. Но началась война.

   Я там побывал с сыном и внучкой… Грустная поездка была.

  - А мама?

  - Мама – тоже учительница. Работала в культпросветучилище, заведовала заочным отделением. Была удостоена звания Заслуженный работник культуры… Поэтому можно сказать, что через маму я в детстве был каким-то боком к культуре причастен.

  - То есть, если я правильно понял, желание стать музыкантом к моменту окончания вами школы было вполне осознанным. Так получается?

  - Получается, да. Хотя родственники испытывали довольно сильные сомнения по этому поводу: «Что за профессия такая – баянист?!! Не ровен час – сопьётся!» (Смеётся.)

  - Ну, да, ну, да! Такая опасность в этом ремесле – налицо…

  - Но я не спился, как видишь! Это и невозможно, если относиться к своему делу всерьёз. Несмотря на кажущуюся, на взгляд обывателя, простоту – велика ли, мол, премудрость: аккомпанировать хору одетых в сарафаны старушек в районном ДК! – профессия настолько сложная, что процесс учёбы и познания в ней постоянен. В нашем деле останавливаться нельзя ни на секунду! Конечно, - только в том случае, если хочешь добиться чего-то большего, чем дармовой стакан самогона на сельской вечеринке…

   Кроме того, после консерватории мне пришлось переквалифицироваться и пойти по дирижёрской стезе.

   - А разве можно вот так запросто из баянистов взять, да перейти в дирижёры? Вы консерваторию по классу баяна ведь оканчивали?..

  - По классу баяна… Но в те времена, когда посчастливилось учиться мне, очень пристальное внимание и в музыкальном училище, и в консерватории уделяли такой учебной дисциплине как дирижирование. И я, еще учась в музучилище, уже выступал в концертах с оркестром в качестве дирижёра. Очень любопытная деталь: в 1960 году, когда мы оканчивали училище, все выпускники были обязаны сдать экзамен по дирижированию Оркестром радио и телевидения. И мне тоже выпала честь в ту пору этим оркестром подирижировать. Тем самым, с которым я сейчас работаю… 

  - Вы сказали «посчастливилось учиться». Следует ли из этого вывод, что сейчас дирижирование студентам-баянистам не преподают? 

  - Как обязательную дисциплину после реформы образования – нет! Никому не преподают! Дирижерской профессии теперь в консерватории не существует как специальности. Вот мы с тобой говорили о том, что у нас в стране множество русских оркестров. Но откуда вскоре будут брать дирижёров на такое разнообразие коллективов? Загадка!

  - Как же так? Выходит, дирижёры стране не нужны?..

 - Вот смотри, что получается. Скрипач завершает своё обучение скрипичному искусству, а затем, если у него есть желание, способности, элементарные навыки, он идёт на платное обучение дирижированию и получает второй диплом. Но – уже за деньги! В моё время было иначе. Я учился играть на баяне, но параллельно – дирижированию. И это был обязательный курс! Оканчивал и училище, и консерваторию с двумя специализациями. Сейчас – нет! Отправься я учиться сегодня, мне бы сказали: сначала окончи курс баяна, а потом плати – и учись быть дирижёром! А зачастую это уже поздно – таким вот образом получать вторую специальность.

   Мы, выпускники, как я уже сказал, все должны были сдать экзамен по дирижированию после музучилища. Но тогда, в 1960-м, Иван Матвеевич Гуляев мне не предложил остаться сотрудничать с оркестром.  У него был, конечно, выбор: на нашем курсе все ребята были довольно сильные! И Эдик Маковский, и Володя Михайлов, и Коля Корниенко – из них состояла обойма потенциально сильных дирижёров… А у Гуляева была такая мечта, которую он нам озвучивал неоднократно: Коля Корниенко должен поехать в Барнаул и там создавать оркестр, что, собственно, и произошло; Эдик Маковский поехал в Читу, вскоре стал там директором училища и тоже создал оркестр; Володя Михайлов отправился в Куйбышев (нынешнюю Самару), где в институте культуры возглавлял отделение дирижирования и, конечно, тоже занимался созданием оркестра.

  - А вы, как я уже понял, после музыкального училища поступили в Новосибирскую консерваторию, которую и окончили в 1965 году…

  - Всё правильно.

   - Неужели с тех пор ни разу из наших краёв так и не выезжали?

  - Был грех!.. После консерватории отправился работать во Владивосток. По распределению ректората… Ударно трудился четыре года в Дальневосточном институте искусств. И там начал делать сумасшедшую карьеру… В кавычках! 

   - В кавычках? Это как понимать?

   - Ну, просто я не очень серьезно отношусь к тому периоду своей жизни. Период становления – понимаешь? Желторотый юнец ещё… Да и взяли-то меня, наверное, из-за того, что там произошёл некий конфликт администрации института с моим предшественником – человеком, приехавшим из Москвы. А я – что? – лицо нейтральное, молодое, всех устраивающее…

   Но всё же – не пропал мой скорбный дальневосточный труд: кафедре, которую я создавал в этом институте, недавно исполнилось пятьдесят лет. Побывал на празднествах, посвящённых этому юбилею.

   Ещё я создал там, в Приморье, студенческий оркестр народных инструментов… И неспроста! Уже в ту пору ко мне пришло понимание, что от баяна мне, пожалуй, следует держать курс на оркестр.  

   А в 1967 году приехал сюда в ассистентуру на стажировку в родной Новосибирской консерватории. По окончании стажировки необходимо было сдать экзамен. Заключался он в том, что я должен был дирижировать Оркестром русских народных инструментов Новосибирского телевидения и радио – так он в те времена назывался.  И после этого экзамена Иван Матвеевич Гуляев сразу потащил меня к председателю Радиокомитета, из кабинета которого я вышел с приглашением в этот оркестр на должность второго дирижёра. Но очертя голову я обратно в родной город броситься не мог! Мне необходимо было подготовить себе замену во Владивостоке. О чём я и предупредил по-честному всех уважаемых новосибирских товарищей.

   Они согласились с таким подходом к вопросу. И через два года – в 1969 году – я вновь оказался в Новосибирске. В качестве второго дирижёра проработал шесть лет.  А после смерти Ивана Матвеевича в 1976 году возглавил оркестр, став его художественным руководителем и главным дирижёром.  

   Утверждение меня на эту должность происходило в Москве. Комиссия сидела очень серьёзная. В ней были такие корифеи как Владимир Иванович Федосеев – главный дирижер Большого симфонического оркестра Всесоюзного радио и Центрального телевидения; Николай Николаевич Некрасов – главный дирижёр и художественный руководитель Оркестра русских народных инструментов Всесоюзного радио и Центрального телевидения; Геннадий Константинович Черкасов – главный редактор музыкальной редакции Всесоюзного радио, сам очень известный дирижер и потрясающий музыкант. А еще в комиссии был Анатолий Иванович Баев…

Окончание читайте здесь